Сергей решил, что девятнадцать лет семейной жизни — это более чем достаточно. Поговорить об этом со своей женой он решил тогда, когда она делала себе маникюр.
— Всё! — сказал Сергей. — С меня хватит. Будем считать, что я целиком и полностью рассчитался за все ошибки своей молодости.
— Рассчитался, — рассеянно повторила Алла, внимательно разглядывая свои ногти и мало задумываясь о том, что говорил Сергей.
— Ты хоть слышишь, что я тебе говорю? — воскликнул Сергей.
— Ошибки молодости? — переспросила Алла, спокойно продолжая заниматься своим делом.
— Думаю, что самое правильное именно так это назвать, — сказал Сергей. — И почему ты на меня не смотришь, Алла? Я с тобой разговариваю сейчас или с кем?
— Что именно ты хочешь назвать ошибками своей молодости? — спокойно спросила Алла, мельком взглянув на Сергея, и подула на ногти.
«Наглая какая, — подумал Сергей. — Ей муж сообщает, что уходит от неё, а она на ногти дует. Как будто её это совсем не волнует. Как будто это должно беспокоить только меня! Прикидывается, будто не понимает, о чём речь.»
— То, что я взял тебя в жёны, я и называю ошибкой своей молодости, — сказал Сергей. — Жениться в 18 лет! Разве это не ошибка?
— А-а, ты про это, — равнодушно сказала Алла.
— Но я считаю, что искупил эти ошибки своей честной с тобой жизнью, — сказал Сергей.
— Искупил, искупил, — равнодушно повторила Алла.
— Я, Аллочка, по отношению к тебе всегда был честным человеком, — продолжал Сергей. — У меня к тебе никаких претензий нет. Надеюсь, что и у тебя тоже.
— Никаких претензий, Сергей, — сказала Алла, — Разве же я не понимаю, как все эти годы тебе было трудно с нами.
— С вами? — Сергей не понял, кого имела в виду Алла.
— Со мной и нашим сыном, — уточнила Алла.
«Ах, да, — вспомнил Сергей. — Никита! Мой сын. Хороший мальчик. Отличник. Музыку любит. Стихи сочиняет. Надо будет с ним тоже поговорить. Он хоть и взрослый уже, но, как отец, я всю жизнь должен заботиться и о его воспитании. Для меня он всегда будет оставаться ребёнком.»
— Я думаю, ты согласишься со мной, Алла, — сказал Сергей, — и после нашего расставания ты не станешь во всём обвинять меня.
— Соглашусь, — спокойно ответила Алла. — и обвинять тебя не стану.
— Сегодня принято во всём винить нас, мужчин, — продолжал Сергей свои размышления. — И инфантильные мы, и грубые. Ни на что не способны. Зарабатываем мало, а претензий к вам, женщинам, предъявляем много. Ведь так?
— Всё так, — вздыхая, соглашалась Алла, — всё так. Во всём ты прав.
— При чём здесь я? — возмутился Сергей. — Так вообще принято сегодня думать. И я здесь не при чём.
— Ну вот, я и говорю, что и зарабатывал ты мало, Серёжа, и грубый часто был, — продолжала Алла. — Ну а что претензий у тебя ко мне было сверх меры, ну так теперь что уж об этом говорить. Раньше надо было. Ведь так?
— Так, — растерянно соглашался Сергей.
— Думать надо было, когда замуж за тебя выходила, а не сейчас, — сказала Алла и посмотрела на часы. — О-о, — воскликнула она, — а время-то уже сколько! Мне на работу пора.
Она посмотрела на мужа и подмигнула ему.
— Я так поняла, мы всё обсудили, что ты хотел? — спросила Алла. — Или ты ещё хочешь что-то добавить к сказанному? Если ещё, то давай на вечер разговор перенесём. Сейчас мне некогда.
Сергей растерянно смотрел на жену.
— Ну что ты так жалостливо смотришь на меня, Серёжа? — сказала Алла. — Я тебя поняла, ты уходишь от меня. Я тебя ни в чём не виню. Всё? Ну, честное слово, некогда. У меня дел выше крыши. И смотреть сейчас на твоё обиженное лицо мне совершенно некогда. Ну, хочешь, вечером ещё раз всё хорошенько обсудим?
— Вот в этом ты вся! — воскликнул Сергей. — Работа для тебя — это главное. А муж и сын — это всё на втором месте.
— Ну так если ты нигде не работаешь, Серёжа, кто-то же должен деньги в дом приносить? — сказала Алла, одеваясь в прихожей. — За квартиру платить, еду покупать, одежду. Как не думать-то?
— На уме одни только деньги, — ворчал Сергей. — А о муже, о сыне подумать, на это времени нет. Где там!
— Кстати, Серёжа, а Никите ты уже сказал о том, что уходишь от нас? — спросила Алла.
— Нет, — ответил Сергей. — Я решил сначала с тобой поговорить.
— Поговори с сыном, — сказала Алла. — Сообщи и ему. Заодно его разбуди, а то он опять в институт проспит. А мне некогда, я убежала. До вечера.
Сергей пошёл в комнату сына.
— Никита, — громко сказал Сергей, — я хочу сказать тебе что-то очень серьёзное.
— Ты опять уходишь от нас? — сонным голосом спросил Никита.
— В этот раз всё серьёзно, — ответил Сергей. — Ты — уже взрослый мальчик… И всё должен понимать.
— Я понимаю, папа, — ответил Никита, — я всё понимаю. Можешь уходить с чистой совестью. Мы с мамой не станем думать о тебе хуже, чем ты есть на самом деле.
«Что значит, не станете думать хуже, чем я есть на самом деле? — возмущённо подумал Сергей. — Вы вообще не должны обо мне плохо думать.»
— Пойми, Никита, я честно выполнял свой отцовский долг вот уже восемнадцать лет, — сказал Сергей. — Я устал! В конце концов, имею я право устать?
— Да ты утомил уже, папа, — сказал Никита, поворачиваясь на другой бок. — Дай поспать. Устал он. Если устал, то отдохни. Иди поспи. В чём проблема-то? От меня-то ты чего хочешь? Я два часа назад только лёг.
— Ухожу я, сын! — сказал Сергей.
— Я услышал тебя, папа, — сказал Никита. — Ты уходишь. Ну так уходи. Разве тебя кто-то держит?
— Я это… Насовсем ухожу, — сказал Сергей. — Вот уже и вещи собрал. Зашёл попрощаться.
— Прощай, отец, — сказал Никита, закрываясь с головой одеялом.
— Ты только не подумай, что я не уходил от вас только потому, что ждал когда тебе 18 лет исполнится! — сказал Сергей. — Хотя, конечно, это тоже важное обстоятельство. Ребёнок до совершеннолетия должен воспитываться в полной семье. Только в этом случае его воспитание можно назвать полноценным. И тот факт, что ты — талантливый человек, Никита, есть и моя заслуга. Помнишь, когда ты был маленьким, я носил тебя на руках? Тебе тогда годика ещё не было. А уже тогда я верил, что ты станешь великим человеком. А знаешь, Никита, как это важно, чтобы отец верил в своего сына. Я в тебя всегда верил.
— Сейчас ты чего от меня хочешь, папа? — спросил Никита, который понял, что заснуть ему больше не дадут.
— Я хочу, чтобы ты, наконец-то, понял, что твой отец уходит от твоей матери навсегда!
— Уходи навсегда, — сказал Никита.
— Без обид?
— Какие обиды, папа! — воскликнул Никита. — О чём ты? Сколько я тебя помню, ты всю жизнь сидел на маминой шее. Ты нигде не работал. И если на это я не обижался, то обижаться на то, что ты уходишь куда-то навсегда, было бы странно. Ты не находишь?
— Да! Я нигде не работал! — воскликнул Сергей. — Но я был ей верным мужем все эти годы. Я полагаю, что это не так уж мало. В наше время, когда моральный облик большинства мужчин далёк от совершенства, я являл собой образец для подражания. Многие женщины предпочли бы иметь такого мужа, как я. Пусть неработающего, но верного.
— Папа, я всё это уже слышал много раз, — сказал Никита. — Ты ничего нового мне сейчас не сообщаешь.
— А ты послушай, сынок, ещё раз послушай, — сказал Сергей. — Ведь, кроме меня, тебе это никто не скажет.
— Всё правильно, папа, — сказал Никита. — Ты все эти девятнадцать лет только и делал, что сообщал маме, а потом и мне, о своей верности. Но что теперь-то ты хочешь за это? Может, награду какую? Так ты скажи!
— Я не ради награды, сынок, — сказал Сергей. — Как ты мог подумать обо мне такое? Но я хочу, чтобы вы оба: и ты, и мама, понимали, на какие жертвы я обрёк себя ради вас. Чтобы дошло до вас, наконец, от чего я отказывался все эти годы, живя с вами. Да, я нигде не работал. Но, ты думаешь, это легко? Быть на обеспечении собственной жены, ты думаешь, это великое счастье? Какие эмоциональные переживания мне приходилось все эти годы испытывать, сынок, если бы ты только знал. Если бы ты только знал, сынок, от чего я отказывался ради вас. Если бы ты только знал! Думаешь, я не нравился другим женщинам? Ещё как нравился. И мне делали предложения. А я — нет. А всё ради кого? Ради тебя и твоей мамы.
— Я всё понял, — сказал Никита. — Ты устал. Ты хочешь, наконец-то, пожить спокойной жизнью. Правильно? Ты хочешь позволить себе то, от чего ты так долго отказывался?
— Правильно, — ответил Сергей. — Я имею на это право. Я тоже хочу прожить эту жизнь счастливо.
— Живи счастливо, папа, — сказал Никита. — Обещаю, что мы с мамой не станем тебе мешать.
— Но ты не будешь против, если я заберу у вас половину всего нашего состояния, — сказал Сергей.
— Я не буду против, папа, — сказал Никита. — Забирай половину и уматывай. Тем более, что всё это зарабатывала мама, а не я. А по закону, поскольку между вами не было никаких договоренностей, ты имеешь право на половину. Мы с мамой тебе об этом и в прошлый раз говорили. Забирай свою половину и проваливай.
— Но тогда нам придётся разменять эту трёшку на две маленькие однушки, — сказал Сергей.
— Ничего страшного, — сказал Никита, — мы справимся. Я пойду работать, и мы с мамой доплатим и купим себе большую квартиру. За маму вообще можешь не волноваться.
— А я? — жалобно спросил Сергей.
— А что ты? — не понял Сергей.
— А обо мне кто позаботится? — спросил Сергей. — Ей ты купишь большую квартиру, а мне? Я ведь твой отец. Я все эти годы был с тобой рядом. Я носил тебя на руках, когда ты был маленьким. Помнишь, как мы вместе смотрели мультики по телевизору? Неужели тебе меня не жалко? Я ведь тоже имею право жить в нормальных условиях.
— Но я не смогу купить вам обоим квартиры, — сказал Никита. — У меня нет таких возможностей.
— А давай, сынок, вы с мамой переедите в коммуналку, а я — в двушку, — предложил Сергей.
— Хорошо, папа, — сказал Никита. — Мы сделаем, как ты хочешь. Когда вы с мамой разведётесь, мы так разменяемся, что ты останешься в отдельной двухкомнатной квартире.
— А вы? — спросил Сергей.
— А мы с мамой в коммуналке будем, — сказал Никита. — Но какое это сейчас имеет значение? Ведь сейчас речь идёт о тебе и твоём счастье. При чём здесь я и мама?
— Тоже верно, сынок, — согласился Сергей. — Вы здесь не при чём.
— Ты совсем о себе не думаешь, папа, — сказал Никита. — Наверное, в этом вся проблема. Поэтому ты до сих пор от нас с мамой не ушёл. А ты не должен думать только о нас. Подумай хоть немного о себе.
— Ты думаешь, это будет правильно, думать только о себе? — спросил Сергей.
— Я в этом уверен, отец, — ответил Никита. — Ну сколько можно, в самом деле! Тебе уже 37 лет, а ты всё о нас думаешь. Я за тебя волнуюсь, папа. Подумай о себе.
— Спасибо, сынок, — сказал Сергей. — Я знал, что воспитал хорошего сына.
Вечером Сергей сообщил Алле, что они с Никитой всё решили.
— Ты, Алла, остаёшься с сыном, — сказал Сергей. — Ну, а мне, в утешение, отдельная двушка при размене.
Алла смотрела на мужа и думала, как она с ним столько лет прожила.
«И ведь годы эти пролетели, как один день. — думала Алла. — Хорошо ещё, что замуж вышла рано. Мне тогда только 18 исполнилось. Значит, всё хорошее у меня впереди.»
Через два месяца Алла и Сергей развелись. После размена Сергей оказался в маленькой комнатке на первом этаже ветхого двухэтажного барака в ближайшем пригороде. Никита и его мама переехали в хорошую двушку рядом с метро.
— Как же так, Алла, — возмущался Сергей, когда узнал, куда ему переезжать придётся. — Ведь мы обо всем с Никитой договорились. Это я должен был в двушку ехать, а вы — в коммуналку в пригороде. За что же вы так меня наказываете? А ты, сынок? Как же ты мог так с отцом-то поступить?
— Прости, папа, — отвечал Никита. — Сам не знаю, как это вышло. Веришь?
— Не верю, сынок, — сказал Сергей.
— Ну и не верь, — спокойно ответил Никита.
Автор: Михаил Лекс
