Я всю жизнь искала своего отца. А когда нашла его, все мои мечты и желания потерпели полное фиаско

Мама никогда не рассказывала мне о нем. Она сдержанная, не эмоциональная. Я редко видела ее веселой. И не помню, когда она последний раз улыбалась. Такое ощущение, что она несет на себе какой-то тяжеленный груз. И он ее прибивает к земле, не давая выпрямиться.

Когда я была маленькой я думала, что мама принцесса несмеяна и придумывала разные истории ее спасения. На мои вопросы о папе, мама сразу же отправляла меня спать. Или отсылала в мою комнату. Так я поняла, что тема закрыта. Навсегда.

Но я скучала по папе. Я так скучала по нему.
Совершенно его не зная, ни разу его не видя.

Однажды, я зачем-то перебирала фотографии и наткнулась на конверт. Старый, подержанный конверт, который уже начал желтеть. В нем была фотография. Мама совсем молодая, и молодой человек, очень красивый, в светлых белых брюках, со взбитой наверх челкой и открытой улыбкой. На фотографии было написано Ялта. Это мой отец, я сразу поняла.

Но маму расспрашивать не стала.

Фотографию я припрятала, надеялась, что мама ее не часто смотрит. Так и было. Она ее не хватилась.

Прошло много лет с тех пор. Но то, что отец где-то есть, и, возможно, даже не знает меня и обо мне, не давала мне покоя. И я решила его отыскать.

Несколько лет напряженных поисков и мне удалось обнаружить его след. Если можно так сказать.

В Крым я отважилась поехать не сразу. Долго думала. Но так ничего и не сказала маме. Что я пережила за короткую дорогу из Москвы в Симферополь, трудно передать. Меня бросало, как в период качки на корабле. От чувства страха до восторга, от ощущения радости до глубокой печали. Я бродила по Ялтинским улицам, засматриваясь на удивительные южные дома, и в их окна, надеясь поймать волну своих впечатлений и, наконец-то, решиться постучаться в дверь, где, возможно, еще проживает мужчина, который стал причиной моего рождения.
Так прошел день и еще один день. И только к вечеру следующих суток, держа в руке бумажку с адресом, я постучала в старую, облупленную дверь забора частного дома.

Залаяла собака. Долгий, протяжный свист угомонил яростный хрип, явно огромного пса.

Ко мне вышел мужчина, полноватый, высокий, седой и почти лысый. Но та улыбка, которую я видела на фотографии оставалась на месте, правда, уже беззубая. Я смотрела на него слишком долго, наверное, он не выдержал и спросил, — Здрасте, вы хотите снять комнату? -Да, — почему-то ответила я. Он почесал живот, отошел в сторону и сказал, — заходите, смотрите.

Я зашла.

Он провел меня в дом, цыкнув по дороге на собаку. Большой, заброшенный сад, часто высаженные одичавшие плодовые деревья, строительный мусор, который валялся на земле хаотично. Я увидела, в каком запустении и бедности живет мой отец.

Мы зашли в дом. Захламленный и пыльный. Мужчина сказал, что не нужно снимать обувь на пороге. И сразу провел меня в сдаваемую комнату. Аскетичность — стиль этого жилья. Старая пружинная кровать, на ней свернутый, весь в пятнах матрац, тумбочка у постели, пыльное окно и половичок у порога. А еще гобелен на стене. Это все, что было в этой части дома.

Я встала как вкопанная и не смогла ничего сказать. Только смотрела. Мужчина терпеливо ждал, можно даже сказать, без интереса наблюдая за моей реакцией.

Наконец, я решилась.

— Меня зовут Ольга, — сказала я. И я приехала к вам.

Отец внимательно на меня посмотрел и нахмурился.

— Что еще такое? — наконец сказал он.

— Я ваша дочь. И меня зовут Ольга.

— Интересные дела, что приехала за наследством? — его насмешливый голос придали мне сил говорить.

— Я дочь Елена Николаевны и ваша. Моя мама — вот… — я нащупала в кармане их общую нотографии и показала отцу. Он ухмыльнулся.

— Не помню, кто эта женщина, но на фотографии — точно я.

Он развернулся и пошел в глубину дома, я последовала за ним.

Мы зашли на кухню.

Сели за стол. Отец засуетился и поставил греть воду для чая. Я молча села за стол.

Наш разговор был не долгим. Я быстро рассказала о себе и о маме. Объяснила, зачем я его искала.

Отец вздохнул и сказал, — Я не помню эту женщину, давно это было. И наверное для меня это было не важно. Ты, девочка, зря приехала. Мне не нужны дети и их мамы. Я прожил свою жизнь. Меня все устраивает. Я был молод, горяч и женщины для меня всегда были объектом наслаждения. способом жизни, развлечением. Сама подумай, море, солнце, тысячи полуголых красоток в сезон, пьянящий воздух магнолий. Я получал удовольствие от того, что их было много, они были разные и никто никогда не вешал на меня ни себя, ни своих детей. Я волк-одиночка. И мне хорошо. Иди себе с миром.
Отец еще раз посмотрел на фотографию и покачал головой — Нет, не помню. Он даже не попытался всмотреться в меня, его глаза ничего не отражали, ни волнения, ни любопытства, ни сострадания, ни удивления. Разговор был исчерпан.

Я встала и вышла. Отец меня не проводил.

Я хотела ему сказать о том, как я страдала от того, что у меня не было папы, как я долго его искала, как волновалась, сколько у меня было версий нашего первой встречи. Как я хотела пригласить его в местный ресторанчик и поговорить по душам. Как я мечтала поехать вместе с ним в Москву и вернуть его маме. Все провалилось.

Улетала из Крыма совершенно разбитая, в самолете я разревелась и никак не могла успокоиться. Все мои мечты рухнули. Дорога домой была тяжелой от мыслей и чувства разочарования. Моя надежда обрести радость общения с отцом потерпели полное фиаско.

Я не просто разочарована, я опустошена.

Источник

Понравилось? Поделись с друзьями:
WordPress: 9.74MB | MySQL:86 | 0,217sec