Элеонора Михайловна сидела на лавочке и дышала морским воздухом. Вид на набережной был просто замечательный. Вечернее солнце всё ниже и ниже опускалось к морю. Погода стояла прекраснейшая. Волн практически не было, и тихий шум прибоя заглушали голоса отдыхающих, прогуливающихся по набережной и по песчаной гальке пляжа.
Не спеша поправив седые волосы, тронутые лёгким ветерком, Элеонора Михайловна положила свою дамскую сумочку с колен на скамью рядом с собой. По небу разливался алеющий закат. Огромный оранжевый солнечный диск уже коснулся линии горизонта и начал медленно таять в изумительной красоты морской глади. Картина, достойная пера Айвазовского…
Любуясь неповторимой красотой заходящего солнца, она и не заметила, как рядом со скамейкой остановился весьма пожилой мужчина в светлом льняном костюме. Он тоже задумчиво смотрел на заходящее солнце, но это не мешало ему всё время поглядывать на элегантную старушку в затейливой шляпке. Он так бы и остался незамеченным, если бы внимание Элеоноры Михайловны не привлекла обнюхивающая её ноги беленькая болонка на поводке у джентльмена в льняном костюме. Она охнула.
— Ой, простите великодушно! Мы с Лялечкой вовсе не хотели Вас пугать! Не переживайте, пожалуйста, Лялечка добрейшая собачка, она Вас просто понюхала. Кстати, я её понимаю, у Вас прекрасные духи, — морщинистое лицо расплылось в искренней приветливой улыбке, а глаза светились неожиданно молодыми задорными искорками.
— Ну что Вы, я вовсе не испугалась. Это от неожиданности! Ваша Ляля мне кажется вполне безобидной. Может, Вы желаете присесть? Сегодня просто удивительный закат, не правда ли?
— С удовольствием составлю Вам компанию. Позвольте представиться — Евгений Никифорович Овчинников, — присев рядом с пожилой дамой, он вежливо приподнял шляпу.
— Элеонора Михайловна Кочеткова, — она приветственно протянула ему руку для рукопожатия, а он взял её и неожиданно, но очень галантно наклонился и поцеловал.
— Очень приятно познакомиться. Вблизи Вы еще очаровательней, — сделал он очередной комплимент своей новой знакомой.
Уже давно солнечный диск утонул в морской дали и алые языки заката растаяли в вечернем небе. На набережной зажглись фонари, а белая болонка Ляля терпеливо сидела у лавочки и слушала, как её хозяин нежно воркует с этой приятно пахнущей старушкой.
Они уже выяснили, что оба здесь на отдыхе. Только Элеонору Михайловну внуки отправили оздоровиться в пансионат, а Евгений Никифорович остановился в частном секторе из-за Лялечки, которую ни в один пансионат не могли бы пустить.
Когда совсем стемнело, Евгений Никифорович с Лялей провожали Элеонору Михайловну до ворот пансионата и взяли с неё обещание завтра снова вместе любоваться закатом на той же самой лавочке. Они долго смотрели через решетку забора, как она идет по освещённой дорожке вдоль зелёных газонов и клумб с ароматными розами. А она как будто чувствовала их взгляд и напоследок обернулась и помахала рукой.
Следующий вечер они провели на знакомой лавочке, почти не обращая внимание на красоту заходящего солнца. Евгений Никифорович ожидал её приход с небольшим букетиком розочек. Отметив для себя вчера вечером украшение на её шляпке, он предположил, что это её любимые цветы.
Розы она действительно любила, но самыми любимыми были ландыши и сирень. Да вот только шляпок ни с тем ни с другим в продаже не было. Они шутили и смеялись, гладили виляющую пушистым хвостиком Лялечку. Время летело незаметно.
Каждый вечер они проводили в приятном обществе друг друга. Они так много узнали друг о друге и так много еще хотели расспросить. У них было так много общего во вкусах — и в живописи, и в музыке, и в литературе…
Вот и пришло время прощаться. Элеонора Михайловна уезжала первая. Евгений Никифорович с Лялей провожали её на станции. Ляля пыталась лизнуть морщинистое лицо этой вкусно пахнущей старушки, с которой её любимый хозяин был таким счастливым. А Элеонора Михайловна только смеялась и прижимала к себе милую собачку. Евгений Никифорович обещал писать сообщения и звонить каждый вечер, а она обещала ждать его звонков и эсэмесок.
Но позвонил он только один раз, узнал, как она добралась и рассказал, что они с Лялей тоже отправляются домой. И больше звонков не было, а телефон был отключен. Она сначала переживала, надеялась и ждала, пыталась дозвониться, но всё безрезультатно.
А он лежал в палате, вспоминал её бездонные карие глаза под затейливой шляпкой, просил дать ему возможность хоть один звонок сделать. Но строгие медики категорически запрещали любые волнения, и медсестра не давала ему телефон, не понимая, что этим она делает только хуже его страдающему сердцу.
