Позвонил Гриша: «Слушай, моя уехала на все каникулы к родителям. Заезжай, а? Вот как раньше…»
Ясно, говорю, сколько бухла взять?
Когда я приехал, там уже были еще трое наших друзей. На столе вперемешку – курица гриль, французский коньяк, маринованный чеснок, итальянское вино, шпроты в масле… Крепкий мужской натюрморт.
Только курить нас всех Гриша заставлял на балконе. «Табачный дым не выветришь потом, а Вероника его не любит».
Мы не спорили.
Гриша налил полный стакан коньяка: «Слушайте, я хочу за мою Веронику. Вот она вчера только уехала, а я скучаю уже»
«Правильно! – закричали мы все. – Вероника отличная у тебя. Но ведь и к родителям надо».
«Надо, – согласился Гриша. – Ну буду грустить две недели».
«Постой! – усмехнулся Игорь, самый бойкий из нас. – А зачем грустить? Может, позовем в гости веселых девчат?»
Вероника – Гришина вторая жена. С первой они вечно ругались, с трудом прожили четырнадцать лет. Потом Гриша долго был один, говорил, что хватит ему семейной жизни, что настоящее мужское счастье – это полная свобода, и только свобода.
Но появилась Вероника, они познакомились в театре, как интеллигентные люди. (Правда, это был единственный раз за много лет, когда Гриша пошел в театр. Он театр не любил. Но этот поход удался.)
И вот уже пять лет они вместе. Душа в душу. Как зайчики из кукольного спектакля, надетые на руки одного человека.
Мы даже стали редко видеться, ибо Гриша превратился в домоседа. Договоришься о встрече, и Гриша такой: «Знаешь, мы решили с Вероничкой сегодня дома остаться, кино посмотреть…»
Короче, никаких «девчат в гости» Гриша не хотел. Он спьяну отправлял Веронике нежные сообщения, путая буквы.
Мы напились, с трудом разъехались. Гриша обнимал всех по очереди, говорил: «А может, останешься? Прям тоскливо одному».
Но у всех были свои жены, квартиры, уютные большие кровати. Это в юности мы умели завалиться спать хоть на ковре, а утром встать бодрыми. Нет, Гриша, извини, мы домой.
Дней через пять я ему позвонил: «Ну ты как?»
«Да нормально, – ответил Гриша. – В квартире бардак, но чот неохота убираться».
Фоном слышалась музыка, кажется, Aerosmith. Crazy, crazy, crazy, I go crazy…
Весело там, говорю, у тебя. Опять гости?
«Не, зачем? Просто один тупо валяюсь».
А что, спрашиваю, Вероника?
«Да вроде хорошо, с утра еще не общались. Ну ладно, у меня срочное дело»
«Какое?»
«Да тут окурок в пепельнице дымит ужасно, надо залить его пивом…»
…А еще через неделю я к нему заехал: во время нашей пьянки забыл у него блок питания для мобильного.
Гриша встретил меня хмуро, посреди коридора стоял пылесос. Вероника прилетала уже вечером.
Ты чего такой, спрашиваю? Вечером же обнимешь любимую.
«Знаешь, я бы еще месяц так пожил. Или два. Или даже полгода».
Как это, удивляюсь, а Вероника?
«Нет, я рад, что она возвращается… Наверно. Но вдруг я ощутил снова эту мужскую свободу. Когда делаю вообще что хочу, когда никого рядом, ты ни под кого не подстраиваешься».
И что ж теперь, спрашиваю, выгонишь жену?
«Нет, зачем. Привыкну снова. Но главное я понял: нельзя отпускать жену надолго. Чувство мужской свободы – опасное чувство. Это настоящий кайф, и прекращать его не хочется».
Алексей БЕЛЯКОВ
