После декрета я пошла работать в детский сад, чтобы устроить туда и дочку. В ее группе был мальчик Леня — поздний и единственный ребенок в семье мамы-врача и папы — военного. На Леню жаловались все: дети, их родители, воспитатели, как потом выяснилось, соседи и знакомые. Слушался он только отца, но тот часто был в командировках, тогда в самом разгаре была Чеченская война. В саду Леня обижал детей, отбирал и ломал игрушки, мог толкнуть, ударить, укусить, бросал в воспитателя разные предметы, на занятиях балловался.
Дома, по рассказам мамы, тоже безобразничал. Например, набрал в шприц воды и залил в какое-то отверстие в телевизор, прыгнул на закатки, которые были завернуты в одеяло, разбил все банки. Как-то ехали с мамой в автобусе, Леня стукнул женщину, сидящую впереди, по спине. Мама сделала замечание и он стукнул еще раз. Мама была в отчаянии, не знала, что делать, часто плакала. По совету воспитателя отвела мальчика к психологу. Тогда психолог был редкостью, а в нашем маленьком городе тем более. Долгие занятия с психологом и его советыт тоже не приносили никаких результатов.
«Доброжелательные» всезнающие взрослые говорили :»Вот что с него будет? Кем может вырасти этот хулиган?» и пророчили Лене детскую колонию и карьеру уголовника. И лишь немногие советовали маме не опускать руки набраться терпения и продолжать любить своего ребенка.
Через время я перешла на другую работу, перевела дочь в другой сад. И не видела ни Леню, ни его маму лет 10. Встреча произошла на улице, она меня узнала сразу. Разговорились, она сказала, что Леня учится в школе очень хорошо, учителя хвалят, дома помогает, занимается тхеквон-до, имеет уже какие-то достижения.
Еще через пару лет вновь встретила маму Лени и она сказала, что сын учится в президентском кадетском корпусе.
А вот вчера, снова при случайной встрече, мама Лени сказала. что он уже оканчивает высшее летное училище, идет на красный диплом и будет военным летчиком.
Я ее поздравила, и порадовалась, что негативные предсказания «доброжелателей», к счастью, не сбылись .
