Роза Дмитриевна любила сидеть за столом, смотреть в окно и пить чай. Дело в том, что на крошечной кухне просто некуда поставить стол, кроме как придвинуть к подоконнику. Тюль скрывал Розу от глаз прохожих, а сама она прекрасно могла видеть всё, что происходит у подъезда и во дворе.
И сегодня происходило прямо театральное действие. Внук Николая Ильича, соседа с третьего этажа, подошёл к подъезду под ручку с какой-то девушкой. Они улыбались друг другу и выглядели абсолютно счастливыми. Ольга Дмитриевна налила в маленькую, китайского фарфора чашечку крепкого чая, который просвечивал через тонкую стенку. Роза считала кружки варварством. Чай нужно пить из тонких маленьких чашечек, наслаждаясь ароматом, крепостью и цветом.
Так вот, не успела она допить вторую чашечку, как рассерженная парочка вылетела из подъезда и, не оглядываясь, быстро ушла со двора.
«Что там произошло? Уж не случилось ли что с Николаем ?» Роза одним глотком допила чай, вымыла чашечку, тщательно вытерла полотенцем и поставила в настенный шкафчик. Глянула в окно. По двору, шатаясь, шёл пьяный дворник Фёдор. Навстречу ему из подъезда вышла Мариванна, соседка со второго этажа, с поводка в её руке рвалась и надрывалась лаем лохматая собачонка на пьяного дворника.
Роза Дмитриева глянула на себя в зеркало в прихожей, отметив раскрасневшиеся от горячего чая щёки, взбила редкие, крашенные в голубоватый цвет седые кудряшки. Осталась довольна своим видом и вышла из квартиры.
Жила Роза в маленькой однушке на первом этаже старого кирпичного пятиэтажного дома. Несмотря на преклонный возраст, выглядела она приятной интеллигентной дамой с острым взглядом умных чёрных глаз. Замуж вышла в двадцать за инженера вагонного завода. Ему, как молодому специалисту дали квартиру из старого фонда, когда родилась дочка. Умер в сорок девять. Пришёл с работы, прилёг отдохнуть и не проснулся.
Дочка рано вышла замуж за американца. Звонила часто. Когда соседки спрашивали, почему дочь с мужем не приезжают, Роза отшучивалась, что после Америки жить в однушке — испытание то ещё.
Роза Дмитриевна медленно поднималась на третий этаж к Николаю. Он овдовел десять лет назад. Жили с Тоней они душа в душу. Когда Роза с мужем въехали в крохотную квартиру, Николай с семьёй уже жили здесь. Роза ловила его восхищённые взгляды, когда гуляла с маленькой дочкой во дворе.
Когда умерла Тоня, Николай горевал долго. Даже подумывал об уходе вслед за ней, начал пить с горя. Однажды Роза пристыдила его и назвала трусом. С тех пор Николай не пил и перестал думать о смерти.
Роза Дмитриевна нажала на кнопку звонка и прижалась ухом к двери, стараясь расслышать шаркающие шаги. Ей пришлось позвонить ещё два раза, пока за дверью не услышала недовольное кряхтение. В приоткрывшуюся щёлку двери она увидела тревожный глаз в окружении морщинистой бледной кожи век.
— У тебя все в порядке, Николай? — спросила она, вглядываясь в глаз.
Николай раздумывал несколько мгновений, потом открыл дверь пошире.
— Уж не помешала ли? Увидела в окно твоего внука с девицей, больно они расстроенные вышли. Испугалась, не случилось ли что с тобой.
Николай не ответил, сгорбившись, засеменил в комнату. Роза закрыла дверь и прошла следом. Николай уже плюхнулся на старый диван, откинул голову на спинку, и уставился в потолок.
— Чего с тобой? – забеспокоилась Роза.
— Умираю я, – слабым голосом сказал Николай и прикрыл глаза. А Роза смотрела на его острый, двигающийся кадык под сморщенной тонкой кожей шеи.
— Чего удумал вдруг? Вроде собирался в деревню, как потеплеет. Температура за окном подходящая. Да что с тобой? Может, «скорую» вызвать? – Роза подошла ближе к Николаю и склонилась над ним.
Николай приоткрыл один глаз, поднял голову.
— Не надо. Хочу умереть в своей постели. – Он снова откинул голову.
— Давай, рассказывай, облегчи душу. – Роза присела рядом на диван.
Николай махнул рукой, пожевал губами.
— Кот мой им помешал. У Лерочки аллергия. – Вздохнул тяжело и обречённо.
— А причём тут твой кот? И кто такая Лерочка? – Удивилась Роза.
– Переехать жить ко мне хотят. Вот. — Николай повернул к Розе лицо, и она увидела заблестевшие в его глазах слёзы. – Лерочка – гражданская жена внука.
— А как вы втроём в однушке-то? Или тебя хотят куда сбагрить?
— В богадельню, куда же ещё. – Николай вздохнул и издал то ли всхлип, то ли стон.
— И что? – Не отставала Роза.
— Выгнал, – прошептал Николай. – Они… я еще живой, а они… Его зазноба в общежитии обитает. Она ребёнка ждёт. И… — Николай рубанул ладонью воздух и снова застонал.
— И правильно. А у твоей дочери же есть квартира двухкомнатная. Она вроде тоже одна. Пусть их к себе пустит, или квартиру разменяет.
— Не смеши. Моя дочь тоже замуж собралась. — Николай рубанул ребром ладони воздух. — Вот и решил, лучше сам умру, добровольно, чем со свету сживут. – Николай прикрыл глаза и откинул голову на спинку дивана.
— Разве так можно? – Роза удивленно приподняла бровь.
— Я в кино видел.
— Так это ж в кино. А чего ипотеку не возьмут? Вы сколько лет с Тоней ждали квартиру?
Николай не ответил.
— Вот именно. – Роза поддакнула своим собственным мыслям.
— Знаешь, я ведь к тебе пришла не просто так. Есть мечта у меня. Когда-то давно муж в ресторан водил. – Роза мечтательно закатила глаза. — Одной же мне туда идти неприлично. А тебе терять нечего, всё равно умирать собрался. Ты, давай, марафет наводи, и я пойду одеваться. Зайдёшь за мной через час. А потом, если захочешь, то и умирай на здоровье.
Не успел Николай голову поднять, как соседки и след простыл. Посидел, подумал. «А правда, не сходить ли напоследок перед смертью в ресторан? А, была, не была !»
Побрился, надел единственный парадный костюм, пригладил седые волосы на голове и спустился к Розе. Та открыла нарядная, надушенная, даже туфли на небольшом каблучке надела. Николай так и обмер. А Роза заперла квартиру, взяла Николая под руку, и они церемонно вышли во двор.
Николай шёл рядом с Розой и сиял, как начищенный самовар. До ресторана они не дошли, заглянули в кафе по дороге. Народу мало. Для молодёжи слишком ранний час.
— Любезный, а поесть у вас тут можно? – обратилась Роза к бармену за стойкой.
Тот удивленно окинул пару стариков, кивнул в сторону. Роза с Николаем прошли в указанном молчаливым барменом направлении и оказались в просторном зале со столиками, за несколькими из них уже сидели парочки.
Довольные, весёлые, слегка выпившие, они медленно возвращались домой уже в темноте. Николай читал стихи, а Роза размахивала сумочкой, как юная курсистка.
— А что, Роза, не сходить ли нам ещё… — Николай остановился на полуслове, увидев отделившуюся от стены дома фигуру внука.
Он сразу посерьёзнел, Роза почувствовала, как напряглась его рука.
— Дед, прости. Наговорил тебе… Это Лерка мне голову задурила, – подойдя к ним, сказал парень. — Прости, дед.
— Да ладно. Молодым не понять стариков. Жить хочется в любом возрасте. После поймёшь. Иди домой, Вовка.
Николай устал. Не снимая ботинок, прошёл в свою тихую пустую комнату, сел на диван, провёл рукой по шершавой обивке. Старый серый кот подошёл, выгнув спину, потёрся о его вытянутые ноги, замурлыкал.
— Не бойся, брат. Поживу ещё. Ай да Роза, придумала про ресторан. А мне понравилось. А не посвататься ли к ней завтра? Как думаешь? – Кот становился и недовольно уставился на хозяина.
— Ну, ладно. Насчёт сватовства я загнул, конечно. Но завтра я приглашу её в парк. Ей Богу, приглашу. А старая с косой пусть еще подождёт.
Утром Николай пришёл к Розе с конфетами. Они сидели за столом в кухне, и пили чай из маленьких, китайского фарфора чашечек. И наблюдали за жизнью двора.
— А я ведь, правда, вчера хотел умереть. А сегодня, благодаря тебе, жить хочу.
— Вот и хорошо. – Улыбнулась Роза Дмитриевна. — Нам осталось так мало времени, что не стоит его тратить на мысли о смерти. Пойдём лучше в парк. Погода-то, какая хорошая!
«Два отчаяния, повстречавших друг друга, вместе могут составить одну надежду».
