Жители Тулуна возвращаются в затопленные районы после катастрофы. Многим идти некуда — река унесла их дома, разбила о мост. Те, что устояли, несколько суток пробыли под водой, их стены буквально рассыпаются. Проще построить новое жилье, чем восстановить прежнее. От наводнения пострадали 24 тысячи человек в 110 населенных пунктах Иркутской области. “Правмир” поговорил с жителями Тулуна, которые потеряли все.
“Нам обещали, что вода высоко не поднимется”
Кристина Зенкова, студентка:
— Дом на Больничной мы с мужем купили год назад на материнский капитал. У нас двое детей — сыну исполнилось 11 месяцев, а дочери — 2 года и 4 месяца. Я еще учусь в медицинском, а муж работает на железной дороге вахтовым методом.
Нашу улицу с рекой Ия нас разделяет только дорога. Но жители рассказывали, что наводнения не было много лет — дамба крепкая. Каково было мое удивление, когда 26 июня вода в реке начала подниматься. Соседи сразу заволновались — у всех дети, одной девушке в августе рожать. Мы все вышли на улицу и следили, чтобы вода не хлынула во дворы.
Городские власти привезли несколько КАМАЗов земли, отсыпали дамбу, но это не помогло. Вода продолжала прибывать и уже дошла до дороги. Приехал мэр. Мы спросили его: “Затопит нас или нет?”. Он сказал: “Утром узнаем. Но у вас не критично. Вода высоко не поднимется, все будет нормально”.
Муж 27 июня вернулся домой. В этот день к дамбе привезли мешки с песком. Мы, глядя на все это, отвезли детей к моей маме, в район “Автостанции”. Думали, туда вода уж точно не доберется. Сами вернулись домой — подняли технику на метр-полтора от земли, чтобы спасти, легли спать. На улице дежурили соседи, следили за дамбой. В три часа ночи нас разбудили — топит.
Утром 28 июня дамбу еще укрепляли. Но река подступала к домам настолько быстро, что мешков с песком уже было недостаточно. На нашей улице работали все, но сдержать ее не смогли. Когда днем приехал трактор, было уже поздно — вода была всюду.
На сборы у нас было минут 10. Я взяла кота, собаку и щенков. Мы с мужем забрались на крышу. Ни документы, ни теплые вещи мы взять не успели. Оставаться здесь было уже нельзя — течение было сильным. Когда выбирались из дома, вода была уже по грудь.
Нас эвакуировать не успели. Знаю, что по соседним улицам ездили, предлагали помощь. Может, до нас не успели добраться, не знаю. Мы слышали, как кто-то кричал в рупор, когда мы уже сидели на крыше и вода по окна поднялась. Если бы с мужем не решились бежать сами, я бы уже с вами не разговаривала.
Утром мы узнали, что нашего дома больше нет, уплыл вниз по течению вместе со всей улицей. Так мы лишились документов, вещей, мебели… Мы ищем его в ближайших деревнях, но до сих пор не нашли.
Дом моей матери на “Автостанции” тоже затопило по самые окна. Она в последний момент выбиралась оттуда вместе с маленькими внуками и троими детьми-школьниками.
Стены устояли, но жить там уже невозможно — печка от сырости развалилась, крыша вот-вот рухнет, всюду плесень. Домашние животные погибли. Сейчас братья уехали в летний лагерь в Кемеровскую область, а мама с бабушкой поселились у знакомых. У свекрови дом оказался во дворе у соседей. Он тоже разрушается на глазах, внутри все разбито.
Мы с мужем и детьми скитались по знакомым, теперь вот сняли жилье, хорошо, что помогли ему на работе. Компенсацию в 10 тысяч рублей мы получили только в эту субботу. Купили детям элементарные вещи, продукты. Денег этих надолго не хватит.
Не представляю, как восстанавливать дом. Комиссия у нас уже была. Смотреть у нас, в общем-то, нечего. На месте остался только фундамент — бетонная плита. Пока решении о выплатах не принято.
Сейчас нам некуда возвращаться.
“Страшнее, чем 25 лет назад”
Светлана, педагог:
— Мне 54 года, в Тулуне я прожила всю жизнь. Сначала с родителями — в доме на улице Льва Толстого, потом с мужем и дочерями — в переулке Шевцовой.
Помню я и первое крупное наводнение 24 июля 1984 года. Мы с мужем еще строили наш дом. В тот день покрывали крышу. Вода, как сейчас помню, поднялась до 11,7 метров. Мы прибежали к моей матери, подняли вещи на столы и окна. Вода пришла, но не принесла никаких разрушений.
Поэтому мы были спокойны и в этот раз. Казалось, все хорошо. Мы только сделали ремонт в доме, на веранде и в летней кухне, в саду тюльпаны зацвели — живи да радуйся!
Утром 27 июня мы подъехали к дамбе. Вода прибывала. На встречу с жителями приехал мэр, сказал: “Не переживайте, по прогнозам уровень воды составит 10,5 метров”. Так как мы пережили 11,7 метров, то после этих слов успокоились. Соседи говорили: “Да ну, нас не затопит”. Но я на всякий случай две сумки собрала — одежду для работы, ноутбук, документы. Вдруг на пару дней придется покинуть дом.
Когда вода вошла в переулок, мы с соседями собрали вещи. Ожидали, что вода немного поднимется, может, один день на нашей улице постоит. Но как мы ошибались.
Вышла из дома, а река уже затапливает наш сад. Она пришла с другой стороны, не оттуда, откуда мы ее ждали. За считанные минуты затопило баню и летнюю кухню. Было очень страшно. Бросилась к соседям — они пили чай и ничего не слышали. Мы вместе сели в машину и уехали.
Соседей мы поселили у моей свекрови, а сами остались ночевать в машине. Всю ночь я не могла уснуть. У меня с собой было две иконы — Матронушка и Николай-Чудотворец. Молилась, чтобы стихия пощадила Тулун. Около 4 утра я решила пройтись. И увидела, что вода покрыла улицы уже в районе школы №18. Это наводнение страшнее, чем в 1984 году. Такого не было никогда.
Я благодарна людям, которые помогали нам. В первый день нас приютила бывшая коллега. Потом нас к себе позвала семья Романчуговых, наши друзья. Сейчас вместе с мужем, дочерью, зятем и внучками мы живем в их большом доме. До наводнения мы успели вывезти из подполья картошку, поэтому продукты у нас есть.
В первый день после трагедии нам выдали гуманитарную помощь. Мы ведь ничего не взяли с собой — ни зубных щеток, ни мыла. Нам выдали бытовую химию, а также немного продуктов — яблоки для детей, макароны, сахар, муку, растительное масло. Благодарна всем, кто заботился в эти дни о жителях Иркутской области, собирая эти посылки.
Когда вода стала спадать, мы вернулись в дом, чтобы спасти хотя бы часть обуви и одежды. Увиденное потрясло меня. Оштукатуренные стены осыпаются от сырости. Вся техника и мебель уничтожена — мы ничего не вывезли, лишь подняли на полтора метра от пола. В подполе до сих пор вода. Из-за жары все продукты испортились, внутри трудно дышать. Появились черви и мухи.
Мы попытаемся восстановить наш дом. Но на это уйдет не меньше трех лет. К тому же, потребуются немалые деньги. А все, что у нас было, мы уже вложили в ремонт.
Сейчас даже завалы разбирать нам запретили. Пока дом не посетит комиссия, работать внутри нельзя. Она должна зафиксировать ущерб. Мы ждем ее с нетерпением. Хочется очистить стены от мокрой штукатурки, сорвать полы, вывезти хлам. Хотя бы что-то сделать, чтобы забыть об этом кошмаре.
“В городе даже не отменили выпускной”
Вера, медсестра:
— Я родилась в Тулуне. Вся моя семья живет в районе бывшего мясокомбината — на Литейной улице. Мы с мужем 10 лет назад построили здесь двухэтажный дом. Он стоит на пригорке, куда никогда прежде не приходила вода.
Когда 26 июня заговорили о наводнении, в наш район соседи пригнали машины, привели скот. Стоянка была на пятачке у моего дома. Все ждали, когда появится вода. Но ничего не боялись — нам же говорили, что все будет как в 1984-м. Мы все оказались не готовы к этой беде.
Утром 27 июня вода уже подступала к дамбе. Мы с мужем и 13-летней дочерью ездили к берегу, смотрели. Там работали экскаваторы, укрепляли ее. Паники не было. Но раз река поднимается, решили увезти ребенка к друзьям, на большую землю. Мало ли что. Сами остались, разве дом бросишь.
Река хлынула через дамбу утром 28 июня. Она заполняла улицы с двух сторон — она же огибает Тулун. Мы все еще надеялись, что наш островок останется невредим. Но на нашей дороге появились мокрые машины. Вода подбиралась к нам. Больше из дома мы выбраться не смогли. Сидели в мансарде, туда же перебрались наши соседи с маленькой дочерью — пленники собственного дома. С нами были две наших собаки.
Я не могла даже родным помочь. Моя мама живет на соседней улице с моей парализованной сестрой и ее 17-летней дочерью. В тот день она повела девочку на выпускной вечер в школу. Представляете, его даже не отменили! С ней поехал мой брат и племянницы. Надо сказать, что для бабушки это был подвиг — у нее атеросклероз, ей было очень тяжело подниматься по лестнице.
Когда началось наводнение, они находились на другом берегу. Моя беспомощная сестра, Настя, осталась дома одна. Мы с мужем тоже не могли выбраться, чтобы прийти к ней на помощь. Хорошо, что дозвонились женщине, которая ухаживает за ней — она чудом успела вынести сестру на руках и вывезти в безопасное место.
Когда мама в городе узнала, что наши дома затопило, у нее случился сердечный приступ. Ее увезли в реанимацию. Я переживала за нее, но сделать ничего не могла — мало того, что затоплен мост, из дома невозможно было выбраться.
К нам подплывали друзья мужа на надувной лодке. Они эвакуировали людей с нашей улицы и с соседних. Но нас снять с балкона они не могли — слишком высоко, в темноте можно прыгнуть мимо лодки и утонуть.
Ночью было страшно. По затопленной улице мимо нас плыли дома, из-за течения набирая скорость. Любой из них мог врезаться в наш. Рухнет крыша — мы погибнем. Слышали, как кричат люди. Не знаю, внутри они были, или, может на соседних улицах — в темноте не разобрать.
Когда уровень воды поднялся до окон, нас сумели спасти. К сожалению, с собой мы забрали только маленькую собаку, сенбернар бы не поместился в лодку с шестью людьми. Наша Лада осталась на крыше. Мы до сих пор ищем ее.
Ребята, которые вывезли нас на большую землю, многим рисковали. Людей они спасали почти двое суток, на свой страх и риск. У них от усталости руки дрожали. Это ведь ответственность — по реке мимо плывут дома, бревна и доски, всюду провода. Что, если лодка перевернется?
Через два дня муж вернулся, хотя воды еще было по пояс. В Тулуне появились мародеры. У моей знакомой дом унесло, когда они нашли на другой улице, внутри уже не было ничего. Даже батареи срезали. Слушать больно — когда такая беда, как можно грабить людей, у которых и без того ничего не осталось?
В городе неспокойно до сих пор. Вчера мужу пришлось стрелять в воздух — лаяли собаки, кто-то подбирался к нашим воротам. Как иначе дашь понять, что внутри люди? После выстрела вокруг воцарилась тишина, больше никто нас уже не тревожил.
После наводнения дом наш остался на прежнем месте. Но сильно пострадал внутри. В подвале еще вода. Техника и мебель вышли из строя. Хорошо, что уцелела мансарда – там мы с мужем и ночуем. Дочка остается у старшей сестры в Иркутске.
Маму выписали из больницы. Недавно мы осматривали ее дом. Печка рассыпалась, внутри все разрушено. Сегодня начнем разбирать завалы. Не знаю, можно ли там будет жить. Моей племяннице поступать скоро, а тут такая беда. Пока она вместе с матерью и бабушкой живет у знакомых.
Комиссия побывала в нашем доме. Пока не говорят, получим ли мы компенсацию. Знаете, сначала мне даже не хотелось сюда возвращаться. Мы ведь трудились 10 лет, и все пошло прахом.
А каково тем, кто прописан на большой земле, а жил здесь? У них ведь тоже все утонуло, а они даже на 10 тысяч рублей не могут претендовать. Таких очень много.
Но Тулун возвращается к жизни. На нашу улицу принесло несколько домов, их уже отыскали хозяева. Одни забрали собаку, которая все эти дни не хотела спускаться с крыши, как мы ее не выманивали — сторожила. Другие нашли 18 кур, которые выжили чудом, и сидели на чердаке, не проронив ни звука.
А одна женщина вынесли из дома икону. Сказала, что та спасла их семью. Жителей сняли с крыши перед тем, как дом унесло. Я не знаю деталей, она сильно плакала, как и все… Все придется восстанавливать и даже строить с нуля, но, главное, что мы живы.
Подготовила Дарья Кельн
Фото: Алексей Головщиков
