Бабушке исполнилось девяносто пять. Только она об этом не знает, потому что пять лет, как ушла.
Внучка не собиралась идти на кладбище. Потому что можно было ограничиться храмом: зайти и свечку поставить. А еще, говорят, бумажку «за упокой» подают.
Она бы и в церковь не пошла. Но накануне ушедшая старушка ей приснилась. Будто они вместе куда-то ходили и что-то делали. Причем бестолково ходили. Не совсем понятно, что делали.
А утром проснулась и подивилась такому странному сну. Затем резко вспомнила, что девяносто пять. Не сто, конечно. Но все-таки.
Вот этот самый сон почему-то разволновал. Будто знак. И внучка в церковь не поехала, а прямиком – на могилку.
Купила по дороге две красивые темно-красные розы, как будто махровые. Очень дорогие. Бабушка при жизни цветов не признавала. Говорила, что это напрасная трата денег.
Купила – потому что так полагается. Любил не любил человек цветы, а на могилку полагается.
Еще взяла в большой бутылке воду. Щетку и тряпки. Какую-то чистящую пасту.
Пришла. Вырвала старую негодную траву. Собрала мусор. Затем долго оттирала памятник из уральского мрамора, и плитку, что лежит на земле. И щеткой, и тряпкой. Бабушка очень чистоту любила. Можно сказать, культивировала ее. И вот внучка отмывает памятник и плитку. Старается. Смотрит, чтобы не было пятнышек. А их полно. Потому что кругом сосны. Иногда валятся хвойные иглы и проносят, видимо, частички смолы. А на них что-то налипает с ветром – пыль и комочки. Вот и пятна.
Вроде все чисто. Присмотрится – еще пятнышко. Еще пятнышко. Оттирает и думает, что старушке ее усердие очень бы понравилось.
А еще почему-то казалось, что бабушка как будто ее, внучку, видит и радуется. Конечно, психология и воображение. Хотя кто его знает? Никто не знает: видит она или не видит.
Наконец, все в порядке. Достала видавшую виду керамическую вазу, которая когда-то бабушке принадлежала. Вылила в нее остатки воды. Погрузила гордые красивые розы.
Постояла, неумело перекрестилась. И пошла. Но по дороге решила навестить могилку отца. Недалеко. В нескольких шагах. И тоже рукой в перчатке вырвала старую негодную траву.
Почти вышла на центральную аллею. И увидела сухощавую женщину. А в руках у нее две махровые розы. До боли знакомые. Замерла от неожиданности. Решение приняла быстро – догнать и пристыдить. Но подумала, а вдруг – не те розы? Притом на кладбище скандалить – нехорошо.
Другая женщина за ее спиной оказалась. Как будто с неба свалилась. И сказала, что видела. Что она всё видела. Сухощавая женщина две розы забрала с могилки, которую «девушка» прибирала.
И говорит: «Догони ее, заставь цветы вернуть. Такие, как она, наглеют».
И внучка уже сделала три решительных шага. И в душе негодование. И щеки гневом запылали. Но внезапно что-то иное в душе. Как шепот: пусть идет, пусть несет цветы, куда ей надо. Не лезь. Не надо.
А настроение начало меняться. И изменилось. Спокойствие пришло, а негодование ушло. Подумала, что бабушка не любила цветов. Говорила, что это напрасная трата денег. Не урок ли она сейчас преподала – ей – своей внучке? Мол, нечего деньги тратить. Видишь – цветы забрали? И унесли? Так вот, больше не приноси. Не надо. А что все пятнышки оттерла – молодец.
Шла домой. И у нее была твердая уверенность, что эти мысли ей бабушка любимая внушила. Они же сами собой не могли появиться. А они взяли и появились.
Да, как будто пообщалась. Нет, это не психология и не воображение. Что-то во всем этом есть. И не только память.
