— Ну, теперь работа пойдет, раз городских на помощь прислали, — проверяя, закрыты ли борта машины, Федор Михайлов кивнул в сторону стройки, усмехнулся и продолжал язвить: — Говорят, строительную бригаду прислали, так они ложками быстрее орудуют, чем инструментами.
Мужики рассмеялись и разошлись по машинам. Федор сел в кабину и без резких движений завел грузовик, — вкрадчиво так завел, словно прислушивался, как мотор работает. На крышке «бардачка» уже почти стерлась наклейка: «Люби, как жену и гоняй, как тёщу». Надпись относилась к машине. И Федор, действительно, любил свою работу и машину любил, вовремя заботясь о ремонте. Жену тоже любил, тёщу «не гонял», и был хорошим зятем. Так что наклейка, оставшаяся от прежнего хозяина, больше для форса была.
На строящейся ферме работал бульдозер, стояла автовышка; под навесом установили пилораму. Мужики, в рабочей спецовке, копошились, на удивление Федора, как муравьи. План дали, значит надо выполнить.
— Мужики, я вам гвозди, скобы привез, помогите разгрузить, а то Федор Михайлов сам не справится.
— Это кто такой Федор Михайлов? – Полюбопытствовал кто-то из бригады.
— Так это я и есть, — водитель рассмеялся, — вот теперь все знают, что я Федор.
Среднего роста мужик лет сорока пяти, с короткими светлыми, почти пшеничного цвета волосами, уставился на водителя, изучая его.
— Ну чего смотришь на меня, как в книгу, виделись что ли?
— Да вот не припомню, чтобы виделись, но фамилия знакомая. – Он протянул руку: — Иван. Кузнецов Иван.
— Ну а я Михайлов. Имя уже знаешь.
— Помню, когда на выселке жили, были там Михайловы, родня наша, мать так говорила. И точно помню, мальчишка Федька сын у них был, мы все на реку бегали вместе.
— Это те выселки, что за Горячими сопками?
— Ну да, там.
— Так жили мы на выселках, — Федька стал пристально смотреть на мужчину. – Были Кузнецовы, запомнилась фамилия. Слушай, а мать твою не тетя Дуня звали?
— Точно, Евдокия. А у нее двоюродный брат Степан был…
— Так я Степанович по отчеству-то, — Федор даже обрадовался.
— Неужто, родственники? – Иван засиял, не ожидая встретить родню. – Жаль, уехали мы тогда с выселок с матерью. Отец в город позвал, сошлась с ним мать.
— А мы тоже уехали, здесь я и школу окончил и в армию отсюда ушел… С той поры сколь родственников растеряли. Брат старший, родной мой, упокой его душу, родители, тетка – никого не осталось. Сеструха старшая в городе живет… Ну и ты вот, хоть и дальняя родня, а все же родственники… Ну, здорово, брат! – Они обнялись, хлопая друг друга по спине.
— Слышь, Ваня, давай в воскресенье к нам, — Клавка стол накроет, посидим, детство вспомним. Ну как? Придешь? А лучше давай заеду за тобой.
— Ах, ты ёлы-палы, не знал, что брата найду, я бы подарок купил.
— Брось! Ты сам, как подарок! Счас родня на вес золота!
— Ну, нет, все равно, с пустыми руками, как-то неловко… А дети у тебя есть? Сколько им?
— Да уже взрослые, у меня и внук есть, пять лет ему.
— А у меня внучка, тоже скоро пять стукнет.
— Ну, я поехал, я тут вам стройматериалы вожу, так что часто будем видеться, — Федор направился к машине, оборачиваясь и не переставая улыбаться.
— Это кто? – Спрашивали мужики.
— Не думал, не гадал, родственника встретил, — Федор качал головой, не переставая удивляться, — надо же так, сколь лет прошло, я уж и забыл про них, вроде была такая родня, а тут, бац, и брат появился. Кузнецовы… Кузнецовы… Помню тетю Дуню Кузнецову…
_________________________
— Надо было на субботу позвать, в баню бы сходили, — подсказала Клавдия, жена Федора.
— Да стыдно в такую баню приглашать, выкроить время не могу, ремонт нужен бане. К зиме обязательно.
В воскресенье Федор показал Ивану все подворье, рассказал, как купили этот дом еще по молодости, что родились здесь дети, теперь внук приходит на качелях качаться. – Я вообще не строитель, но так, что могу, латаю, — оправдывался Федор.
— Слушай, с фермой закончим, я тебе помогу, я ведь как раз строитель. Я еще на выселках мальцом собаке будку пытался сделать, получилось, между прочим. И вечно чего-то мастерил. – Иван остановился возле бани. – Да, крышу надо бы новую.
— Да тут много чего надо, и котел внутри поменять.
— Поменяем, у меня даже руки чешутся помочь тебе.
— Погоди, Ваня, ты же не работать ко мне пришел, ты гость мой, пойдем с женой познакомлю.
Клавдия, в светлом ситцевом платье, гостеприимно пригласила к столу. – Проходите, проходите, мы гостям рады. Еще с детства помню, как соберется вся родня, — так весело было, так весело… Вот сюда присаживайтесь.
— Да ты сама садись, — напомнил Федор жене, которая не переставала суетиться вокруг гостя.
— Клавдия Петровна, я все попробую, вы давайте с нами, а то мне как-то и неловко.
— Да можно просто Клава, родственники все же. Правда, я вас не знала раньше, мы всегда здесь жили, местная я, вот после армии и присмотрел меня Федя.
— Было дело! — Федор подмигнул жене. – Эх, Ваня, нельзя родственникам теряться, были бы с тобой в поле зрения, на свадьбах друг у друга погуляли бы.
Полилась неспешная беседа, то прерываясь на минуту, то снова голоса раздавались громко, слышался звон посуды.
— А помнишь, как отец нас на рыбалку на островок на лодке переправлял? Знатная была рыбалка!
— Островок? – Иван задумался. – А где там островок? Кажется, не было островка…
— Ну как же, был островок. Как вода поднимется, так и получалась протока, остров отрезанным был. А как вода спадет, так мы вброд на него ходили.
— Путаешь ты чего-то, Федя, не помню такого.
— Да ты забыл, наверное, ну вспомни островок, как раз рядом с протокой домик Мякишиных был.
— И Мякишиных не помню. Никитины были, это точно.
— За огородом у Мякишиных мы в лапту играли. Помнишь?
— В лапту играли, это точно, — согласился Иван. – Еще помню, как мама твоя, тетя Матрена варениками с ягодой нас угощала.
— Запамятовал ты, Ваня, матушку мою Анной звали.
— Я точно помню, что Матрена, — уже неуверенно сказал Иван. – И помню, что Михайловы, то есть ты с родителями, через пять домов от нас жили.
— И я помню, что Кузнецовы жили, тетя Дуня с сыном Ваней, ну, с тобой значит.
— Погоди, Федор, что-то не складывается. Выселки у нас маленькие были, все дома наперечет, мы как уехали, так вскоре, говорят, и остальные разъехались, и дома разобрали.
— Погоди, там дальше, вроде еще выселки были, слышал я, только народ быстро разъехался, — Федор уже начинал понимать, что речь шла о другом поселении. – А наши выселки года три еще были, потом уж расселился народ по деревням.
— Так это что же получается, ошиблись мы? – Иван сник и разочарованно смотрел на Федора. – Потом начал перечислять имена ближайших родственников, — совпадений больше не было.
— Получается, мы Михайловы, вы Кузнецовы, а выселки разные…
— Да, так получается, не родня мы значит, ёлы-палы, — Иван поднялся, — прости, друг, оплошал я.
— Так и я хорош, — признался Федор.
— Да что же это, — засуетилась Клавдия, ну не родня, так что теперь, гостя из-за стола выгонять, давайте я чай поставлю…
— Никто не выгоняет, — Федор взял Ивана за рукав, — садись. Вот жизнь какая штука, и рад бы породниться, но несовпадение. Эх, Ваня, да и ладно, оставайся на чай, и ночевать оставайся, ну что теперь поделаешь… Все равно мы с тобой из одних краёв, земляки значит.
Иван еще какое-то время сокрушался, что, не разобравшись, в родню напросился. Потом успокоился, и они долго еще вспоминали свою малую родину.
Вечером Федор вышел проводить Ивана. Остановились возле бани. – А знаешь что, Федя, баню я тебе все же помогу отремонтировать.
— Ладно, Ваня, согласен. Только я заплачу за работу.
— Ну, нет, денег не возьму. Обещай, что париться приеду к тебе в баню.
— Это завсегда, даже не обсуждается, — согласился Федор.
— И вот еще что, — Иван взял хозяина за плечо, — пообещай, что в гости с Клавой приедете. Я хоть и в областном центре живу, но у меня дом свой, и жена у меня Наталья тоже очень хорошая. В общем, жду вас с ответным визитом.
— Будет сделано, Ваня! Может все-таки где-то в каком-нибудь седьмом колене мы родственники.
_______________________
Ивана увез проезжавший мимо на мотоцикле Колька Сычев, а Федор продолжал стоять у ворот и не шел в дом.
— Здорово, Федя! – Сосед подошел ближе и поинтересовался: — Кого это ты провожал? Не видел раньше у тебя этого гостя.
Федор, поправил фуражку и уверенно сказал: — Родственника. Брата двоюродного.
— Да ну! Родня значит! Это хорошо, когда родня, все же веселее на белом свете.
