— Моя подруга – юрист, она мне говорит – мол, если не знаешь, как поступить, поступай строго по закону, не ошибешься! – рассказывает тридцатидвухлетняя Дарья. – По закону я своему дяде ничего не должна вообще. Хотя по-человечески, наверно, трудно будет просто так взять и выставить человека в никуда…
Матери у Дарьи не стало, когда девочке было десять лет. Поехала отдыхать на море, оставив Дашу с бабушкой, и не вернулась из отпуска, утонула.
— Отца я и вовсе не знала никогда! – рассказывает Дарья. – В свидетельстве о рождении у меня прочерк. Мама родила меня рано, в двадцать два года, и до десяти лет растила одна, с помощью той же бабули.
У бабушки был сын, на восемь лет старше Даши. Собственно, он и сейчас есть, жив-здоров, ему сорок, бабушке семьдесят восемь. Живут вдвоем в муниципальной трешке в престижном районе столицы. В квартире прописаны бабушка и Даша, у дяди прописки нет, живет «просто так».
— В двадцать шесть лет дядя сильно поссорился с бабушкой! – рассказывает Даша. – Решил жениться, а ей потенциальная невестка прямо очень не понравилась. Девушка без образования, с двумя детьми, старше дяди, ей тогда уже лет тридцать было. Приезжая… В общем, что называется, кошмар московских мамаш. Бабушка всегда прямая была, властная, говорила то, что думала. Сказала сыну, что этой девице не он нужен, а квартира, и что она ляжет костьми, но эта Кристина в ее дом шагу не ступит. Поругались! В итоге дядя собрал вещи, швырнул ключи, выписался из квартиры и ушел на несколько лет…
Даша выучилась в институте, начала работать, поселилась жить отдельно от бабушки, переехав в квартиру своей матери, которую все эти годы бабушка сдавала, чтобы растить девочку. Сейчас Даша живет одна, сделала в квартире ремонт, обновила мебель, машину себе купила. И бабушку содержит: оплачивает квартплату, заказывает продукты, привозит лекарства по списку.
— А лет шесть назад нашелся дядя! – рассказывает Даша. – Пришел к бабушке с тем же самым чемоданом, что и уходил. Столько лет ни звука от него, ни письма, ни звонка матери, а тут явился, не запылился. Своих детей жена ему не родила, чужих он вырастил, стал не нужен, вот, видимо, и получил от ворот поворот… Конечно, бабушка его пустила, а что делать. Сейчас он серьезно болен, у него куча недомоганий. Но по врачам ходить отказывается, выпивает, на постоянную работу не устраивается. То курьером, то грузчиком подрабатывает неофициально…
Содержать дядю приходится Даше.
— Да он неприхотлив и обходится недорого! – рассказывает она. – Ест мало, на выпивку находит где-то сам. К его чести надо сказать, не дебоширит, пьет один, дома, напивается и ложится спать…
Отношения у Даши с дядей, честно говоря, не очень. В детстве он ее просто не замечал, в силу, наверно, разницы в возрасте. Сейчас же она на правах хозяйки пытается делать ему замечания и учить жизни, а ему это – просто нож острый. То и дело пытается наехать, оскорбить, выместить свое дурное настроение на племяннице.
…В последнее время дяде приходится еще и ухаживать за матерью – бабушка Даши совсем сдала, появилось несколько серьезных диагнозов. Дядя худо-бедно готовит, поддерживает в квартире порядок, водит мать к врачу, получает на нее лекарства, и вообще, присматривает за пожилой женщиной. Не будь дяди – Даше пришлось бы брать сиделку. Так что свой хлеб мужчина отрабатывает.
При этом живет он в приватизированной квартире все так же, без прописки, на птичьих правах.
— И я так понимаю, что, когда бабушки не станет, я смогу приватизировать квартиру на себя, — говорит Даша. – Но что делать с дядей? Иногда я думаю, что надо будет с ним поделиться, по крайней мере, купить ему, может, комнату какую-никакую для житья, не совсем на улицу гнать. А потом приду к ним, он мне скажет очередную гадость, я разозлюсь и уже по-другому думаю – не буду я с ним делиться! По закону я ему ничего не должна. Квартиру приватизирую и пинком под зад! Помогать ему – не мое дело, я вон и так сейчас помогаю ему, получается, материально…
Как считаете, Даша должна помочь? Или выселять надо пьяницу в никуда, действовать по закону?
Что думаете?
