– Смотрю вокруг – люди пожилых родителей к себе забирают! – рассуждает семидесятитрехлетняя Ольга Евгеньевна. – Из деревень везут, из далеких городов. А у нас все не как у людей! Пятнадцать лет жили вместе, в нашей трешке, с сыном и его семьей! Я им детей вырастила… Теперь, может, мне самой помощь понадобится скоро: глаза уже не глядят, ноги не ходят. А они, представляешь, собрались уезжать от меня в свое жилье. Бросают мать!..
Сыну Ольги Евгеньевны, Ивану, уже за сорок. У матери и сына в собственности на двоих весьма приличная трехкомнатная квартира где-то в районе Войковской. Сюда пятнадцать лет назад Иван привел молодую жену Людмилу.
– Да я сама их позвала! – объясняет Ольга Евгеньевна. – Квартира, говорю, большая, живите, места много. А деньги, если у вас лишние есть, откладывайте на свое жилье… К тому же, хм, как это сказать… Свадьбу-то они играли уже сильно в положении. Говорю, не дело это, с ребенком по чужим углам. Нужен педиатр участковый постоянный, хороший садик, у нас все рядом…
В то, что молодые накопят на свою квартиру, никто с самого начала всерьез не верил. Какое уж там копить! Уже и то хорошо, что сводили концы. Работал один Иван, Людмила до трех лет сидела в декрете, потом вышла, но проработала недолго – когда старшему сыну исполнилось пять, родила девочек-близнецов.
Вот тут-то помощь Ольги Евгеньевны оказалась очень кстати. Она и раньше никогда не отказывала Людмиле, а после рождения девочек вообще перестала принадлежать себе. Да и как иначе? Близнецы в семье – испытание не для слабонервных.
– И старший-то еще небольшой, всего-то пять лет! – вспоминает Ольга Евгеньевна. – А тут девчонки новорожденные. Мы поначалу с Людой за голову хватались, хоть и вдвоем. Да что там вдвоем! Было бы еще два свободных человека, всем бы дело нашлось, никто бы не отдыхал. Попробуй-ка такую гвардию на улицу вытащить, например! Да еще если не летом – целое дело…
Ольга Евгеньевна все время была на подхвате, помогала невестке как могла. Готовила, стирала, гладила, мыла, таскала малышей на руках, занималась со старшим, ходила с Людмилой в поликлинику и на прогулки.
– Лет до трех вообще ни о какой личной жизни речь не шла! – вспоминает Ольга Евгеньевна. – Чтобы я зашла в свою комнату, закрылась и легла на диван – не помню такого. Целые дни крутились вместе, как белки в колесе. Она с детьми – я готовлю. Она пол моет – я с тремя. У меня одна внучка на руках, у нее вторая… Потом стало чуть-чуть полегче, но тоже ненамного. Нет, одна, конечно, Людочка бы не справилась, это просто неподъемно…
Из второго декрета Людмила вышла только пару лет назад – когда дочери перешли во второй класс.
– Да если бы не я, то и сейчас еще бы не вышла! – машет рукой Ольга Евгеньевна. – До сих пор забираю всех из школы, кормлю обедом, слежу за уроками. Ну, теперь-то уже гораздо меньше, чем в самом начале, конечно. Внучки в четвертом классе как-никак…
Денег сын с женой так и не накопили, разве что на пару метров жилья где-нибудь в однокомнатной новостройке окнами на МКАД, и о том, чтобы переехать от матери и жить своей семьей, давно уже никто речь не заводил. Хотя Ольга Евгеньевна иногда ворчала, что вот не дают ей, мол, спокойной старости, сидят на голове всем кагалом. Но ворчала беззлобно и, как она уверена, все и воспринимали эти слова как шутку. Никто не обижался, поскольку вариантов-то не было.
А недавно случилось чудо – Людмила неожиданно получила наследство, которого совсем не ждала и о котором не думала. Да не просто наследство – королевский подарок от жизни: трехкомнатную квартиру в Перово. Накопленные гроши они с мужем тут же вложили в косметический ремонт, что-то отмыли, что-то покрасили, побелили потолки, поклеили обои, купили холодильник со стиральной машиной и пакуют вещи: переезжают в свое жилье! Наконец-то, после пятнадцати лет жизни со свекровью…
И только Ольга Евгеньевна не радуется, ходит мрачнее тучи, а недавно заявила сыну и жене открыто: вы – предатели! Бросаете старую мать!
– Когда вам была нужна помощь, я помогла, чем могла! – чуть не плакала Ольга Евгеньевна в разговоре с сыном и невесткой. – Потеснилась на пятнадцать лет, подставила плечо, с детьми помогала. А теперь, значит, дети выросли – и я не ко двору? Когда мне помощь понадобится, и не будет никого рядом? Некому стакан воды подать будет?
– Мама, ну какая тебе вот прямо сейчас помощь нужна? – устало в двадцать пятый раз объясняет сын. – Ты вполне здорова, на своих ногах, ходишь по магазинам. Какой стакан воды тебе надо подать? У тебя еще лет двадцать активной жизни впереди!
– Да-да, конечно, двадцать! – с обидой перебивает сына Ольга Евгеньевна. – Скажи еще – пятьдесят… Если я не лежу пластом, а бегаю за вашими детьми, это не значит, что у меня ничего не болит!
– Мама, ну вот и хорошо, не надо больше ни за кем бегать! Занимайся собой, своим здоровьем, обойди врачей, полечись, съезди в санаторий куда-нибудь… У тебя своя квартира, мешать никто не будет. Да и мы не на край света уезжаем. Будешь приезжать к нам в гости, а мы к тебе. Жить будешь в тишине, в порядке, а если что нужно – звони, мы всегда поможем…
Но Ольга Евгеньевна заладила одно: вы – предатели, раньше я была вам нужна, а теперь нет, и вы меня бросаете, старую и беспомощную…
А может, это и правда так выглядит?
Вырастила внуков – и давай, до свидания, дети думают только о себе? Нельзя им «бросать» мать, которая самозабвенно жила их делами несколько лет? Она права, теперь уже надо жить вместе, одна она не сможет?
Что думаете?
