Степан долго и внимательно наблюдал за тем, как его жена Люба застилает кровать в пустующей комнате, потом не выдержал и спросил:
— Я не понял, наша дочь из замужества возвращается, что ли?
— Почему, возвращается?.. – Жена замерла с наволочкой от подушки в руках и уставилась на мужа.
— Это я тебя хотел спросить, почему она возвращается? – сказал муж. — Судя по тому, как ты заправляешь ей постель, она приедет не с мужем. Почему одна подушка?
— Тьфу-тьфу-тьфу. – сплюнула жена. – Не болтай глупости, у них с Сашей всё нормально.
— А для кого ты застилаешь постель? – напрягся Степан.
— Для мамы. Я хочу её опять пригласить. На месяцок.
— На месяцок?! Для мамы…
Муж сделал круглые глаза, постоял так несколько секунд, потом опомнился и усмехнулся.
— Ну, да… Правильно… Только, знаешь что я сейчас подумал… Ты всё время неправильно застилаешь постель для своей мамы.
Жена опять замерла и уставилась на Степана.
— А как её нужно стелить?
— Во-первых, постельное бельё для твоей мамочки должно быть другой расцветки. Более яркой.
— Зачем? – Люба стала рассматривать рисунок на уже застеленном белье, затем пожала плечами. – Разве у этого белья плохая расцветка?
— Какая-то траурная она. В коричневых тонах. Это для твоей мамы не пойдёт. – Степан задумался. – Я думаю, нужно постелить ей наше любимое, розовое, в цветочек.
— Для чего это? – напряглась Люба.
— Оно внушает надежду.
— Какую ещё надежду?
— Надежду на близость.
— Слушай, ты чего, бредишь? — Люба нахмурилась. – За кого ты принимаешь мою маму?
— Как за кого? За женщину.
— В смысле?
— В обычном смысле. То, что ей почти семьдесят, ещё ни о чём не говорит. Ты знаешь, как она иногда смотрит на меня? Ой… — вдруг опомнился Степан.
— Чего-чего? – Теперь Люба сделала глаза круглыми. – Как она на тебя смотрит? Когда она на тебя смотрит.
— Ну, когда я выхожу… — начал оправдываться Степан, — из ванной комнаты с голым торсом… Я прямо стесняюсь её взгляда.
— Это она тебя стесняется!
— Да нет, же, Люба! Она не стесняется! Если бы она стеснялась, она бы отвернулась и всё. А она внимательно смотрит. Прямо, я бы даже сказал – любуется!
— Прекрати говорить глупости! – закричала Люба, и швырнула одеяло на кровать. – Как ты можешь так думать про мою маму?
— А чего ты кричишь? – пожал плечами муж. – Ты же сама спрашиваешь. Я отвечаю. Стели ей чего хочешь, хоть чёрное. Хотя, чёрное не надо. Оно, говорят, ещё более провоцирует… Скажу честно — мне кажется. что твоя мама приезжает сюда только потому, что здесь пахнет мужчиной.
Люба хотела опять закричать, но сдержалась и только со злостью сжала зубы. Степан вздохнул, потом вышел из комнаты и тут же вернулся с огромным фикусом, который до этого спокойно стоял в их супружеской спальной комнате.
— А это ещё ты зачем сюда припёр? – взвопила Люба.
— Это для комфорта. Нужно, чтобы твоя мама всегда просыпалась с хорошим настроением. И встречала меня с улыбкой.
— Тебя?
— Ну, и тебя тоже. Нас, короче. Чтобы она не нервничала от зависти.
— От какой ещё зависти?!
— От обычной. У тебя есть я, у меня есть ты. Ей тоже ведь хочется найти мужчину. Но разве с её языком кто-то станет её терпеть? Твой отец был святым.
— Замолчи!
— И ещё, я думаю, нужно поменять на окнах занавески. Чтобы они тоже были, такими…
Тут Степан заметил бешеный взгляд жены, и замолчал. Потом всё-таки не выдержал, добавил:
— Не буду тебе больше ничего говорить. Сам всё сделаю.
— Что сделаешь? – каким-то неестественным низким голос спросила Люба. – Что ты ещё хочешь сделать для неё?
— Тихо-тихо-тихо, — как психиатр заговорит Степан. – Не нужно меня к ней ревновать. Она не виновата, что её инстинктивно тянет туда, где пахнет настоящим мужчиной…
— Я тебя сейчас!.. – жена швырнула в Стёпу подушку.
Он ловко увернулся, потом как ни в чём не бывало спросил:
— Когда она приедет?
— А что?!
— Мне нужно успеть купить для неё её любимый тортик и шампанское, чтобы скандал не начался сразу с порога.
— Ах ты, женский угодник!
Люба стала искать взглядом, чем можно ещё запустить в мужа, но тот нагло улыбаясь, опять переспросил:
— Так когда она приедет? Ты не сказала.
— Никогда!
— Никогда?
— Я хотела сказать не скоро! – поправилась Люба. – И немедленно тащи свой фикус обратно!
— Не свой, а наш. – Степан попытался сделать глаза грустными, но у него это не очень получилось. Тогда он скорее схватил фикус и потащил его туда, откуда принёс…
