Как бывают люди-билингвы, так и в творчестве случается, что человек объединяет разные миры. Начиная карьеру как артистка балета, Ольга Ломоносова в итоге стала известной театральной и киноактрисой. В интервью «Философии отдыха» она рассказала о выборе пути, нюансах актерской профессии, о семье и друзьях. А совсем скоро, 19 ноября, Ольгу можно будет увидеть в петербургском ДК им. Ленсовета в спектакле «Загадочные вариации».
Ольга, в «Загадочных вариациях» ваша героиня становится участником любовного треугольника. Как по-вашему, почему двое мужчин, один из которых нобелевский лауреат, так полюбили ее?
Это сложный вопрос… Не думаю, что она была такой уж невероятной и вряд ли была редкой красавицей. Так ведь часто бывает: красавицы одиноки, а не очень эффектных женщин любят, потому что у них есть природное женское умение – они чувствуют, что нужно мужчине. И моя героиня четко понимала, как себя вести: одному была «ребенком», о котором нужно заботиться, другому в психологическом смысле стала матерью, принимала мужчину таким, какой он есть, и даже согласилась расстаться на много лет, поддерживая связь только через письма. Думаю, что она была очень мудрой, но вряд ли при этом сама была счастлива. Просто так сложилась ее жизнь.
Анонс обещает, что «Загадочные вариации» – это история о том, что невозможно до конца понять другого человека, даже любимого. А для вас о чем эта история, что играете вы?
Тут в двух словах не расскажешь, потому что Владимир Мирзоев – непростой режиссер, и задачи, которые он ставит, тоже непростые… Это история в первую очередь о любви, о том, какой разной она может быть, ведь всё в нашей жизни – о любви.
Ольга, почему много лет назад, имея за плечами Киевское хореографическое училище, будучи артисткой балета, вы все-таки решили поступать в Щукинское?
После учебы в Киеве я два года проработала в Москве, в Музыкальном театре им. К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко (МАМТ). Потом мне стало тесновато внутри пространства балетного театра, хотелось больше полета и свободы. Грубо говоря, хотелось танцевать сольные партии, но кто ж тебе их даст, если ты в кордебалете? Надо было менять театр или город, страну. При этом в Москве для меня существует только два балетных театра: МАМТ и Большой театр – и у меня не было иллюзий, что я могу стать там солисткой. Оставался переезд, но я люблю Россию и не стремилась уехать за границу.
В общем, мне хотелось внутреннего развития, хотелось расти, учиться, но не на балетного критика. Некоторые мои коллеги и знакомые считали, что у меня есть все способности для актрисы, мол, почему бы тебе и не попробовать. А я об этом мечтала, но не думала, что у меня хватит сил. Я верю в неслучайные стечения обстоятельств: нужные люди оказались рядом, вдохнули в меня надежду, и я пошла поступать. Конечно, потом было много критики, мне говорили: «Да ты с ума сошла! Ты владеешь прекрасной профессией. Зачем тебе идти непонятно куда?» Конечно, я рисковала, поэтому на первый год учебы брала академотпуск в театре.
Спустя столько лет вы чувствуете, что это было правильное решение?
Да, я чувствую себя на своем месте и точно знаю, что я не ошиблась.Это было одно из определяющих решений в моей жизни – осознанное и принятое самостоятельно.
А в какой форме балет и танец в целом остались в вашей жизни?
Я очень люблю балет и, несмотря на мои сопротивления (улыбается), продолжаю идти по этому пути, танец из моей жизни не уходит. Как раз в «Загадочных вариациях» я танцую. Конечно, наличие трех детей дает о себе знать – не могу сказать, что я в своей идеальной форме, но я поддерживаю себя в том состоянии, чтобы танцевать и свободно двигаться на сцене. К тому же после 40 лет балетный организм, если его не поддерживать, начинает разваливаться, ведь все многолетние тренировки идут против природы, поэтому хочешь не хочешь, а нужно заниматься.
Уже на втором курсе вы получили роль в картине «Смерть Таирова», где вашими партнерами стали Михаил Козаков, Алла Демидова, Алексей Петренко… Как вам работалось со звездами?
Это была моя первая роль в кино. Помню, как мне сказали, что меня утвердили. Я шла по Тверской вниз – и не бежала, а летела, абсолютно счастливый момент.
Работалось и здорово, и сложно, потому что вокруг были непростые люди. Александр Лазарев меня обожал, был ко мне очень добр. Алла Демидова была очень строга. Режиссер Борис Бланк доводил меня до слез… Там было много всего, но сразу попасть в такую историю – подарок для молодой актрисы.
Это был момент признания, да?
Да, я поняла, что чего-то стою. Съемки в этой картине подарили мне веру в то, что я что-то могу. Из всего курса во время учебы снимались только Марина Александрова да я, это сразу нас немного выделяло, а я такой человек, которого надо хвалить. Если меня хвалят, я расцветаю.
Ваша главная роль на сегодняшний день?
Вы же сами понимаете, что знаковой для меня стала роль в сериале «Не родись красивой», потому что его посмотрело невероятное количество людей. Больше, чем «Дети Арбата», больше, чем мои любимые «Лучше, чем люди». Так получилось, что «Не родись красивой» посмотрели все: домохозяйки, офисные работники, интеллигенция… После этого я стала узнаваемой, известной, хотя по творческим задачам для меня это далеко не главная роль.
Можете назвать режиссеров, с которыми вы хотели бы поработать?
Да. Что касается театра, это Дмитрий Крымов, Ваня Вырыпаев, Римас Туминас. Пожалуй, всё из ныне живущих.
С кино посложнее будет… (Смеется) Мне было комфортно и очень полюбилось работать с Андреем Джунковским, я бы с удовольствием с ним сделала какой-нибудь хороший проект. Обожаю Эшпая, работала с ним давно в «Детях Арбата», и больше мы не пересекались, но я Андрея Андреевича очень люблю и мечтаю с ним еще поработать. И много невероятных режиссеров, у которых я не снималась, а хотелось бы: и Андрей Звягинцев, и Павел Лунгин, и Сергей Урсуляк, и многие другие, всех не назвать.
Однажды ради роли Корделии в «Короле Лире» вы подстриглись наголо. А на какие еще жертвы ради желанной роли можете пойти?
Не знаю, мне никто пока не предлагает никаких жертв (улыбается). Тогда действительно, имея волосы до пояса, взять их и обстричь было непросто, но мне нравится откликаться. Для интересной роли я с удовольствием соглашусь, но… какие могут быть жертвы? Похудеть, потолстеть, подстричься, перекраситься… Самое сложное – похудеть, я очень люблю есть (улыбается), но ради роли я готова.
Как вы создаете образы своих героинь? Используете собственную натуру, жизненный опыт, наблюдения?
Для начала ты прочитываешь сценарий или пьесу, а дальше она зерном в тебя падает. Начинаешь хватать отовсюду нужные краски: что-то увиденное на улице, в театре, в кино, что-то мельком услышанное… Зернышко понемногу тебя разъедает изнутри, начинаешь в разные стороны разрастаться, как цветок или плод, растешь-растешь, вплоть до самой премьеры… Это что касается театра.
В кино другой процесс. Здесь нужно нахрапом, с первых съемочных дней хватать суть, сразу понимать, что ты делаешь. Если образ сложный, бывает, что к концу съемок думаешь: «Эх, а ведь могла вот там-то вот так сыграть… А теперь уже не отмотать назад!»
Это результат того, что кино снимается нелинейно?
Нет, результат недостаточной подготовки. В российском кино мы мало встречаемся и разговариваем, мало репетируем и читаем. А магия рождается, когда ты видишь партнера и с ним взаимодействуешь.
Очень круто попасть в руки режиссера, который четко видит всю картину в целом и знает точно, что ему от тебя нужно. Увы, так редко получается.
Сыгранная роль долго не отпускает?
В театре не отпускает совсем, она все время в тебе живет. Если вдруг роль начинает отпускать, значит, ты давно не играл спектакль и надо срочно все вспомнить. При этом, как балетный человек, могу сказать, что есть роли «в ногах», «в теле», которые ты сыграешь в любом состоянии, когда бы тебя ни разбудили.
А бывает иначе. Последняя моя работа – «Платонов» в Театре сатиры. Каждый раз перед спектаклем дико нервничаю: мне кажется, я не помню, какие там задачи, какие придумки. Чехов – сложный автор, многослойный, с его текстами можно долго работать. Иногда мне хочется, чтобы мы с «Платоновым» уехали на длинные гастроли, чтобы играть спектакль каждый вечер, чтобы его «вмесить» в себя. Пока еще он не «вмесился» до конца.
В кино всё иначе. Там всё молниеносно, быстро. Надо сообразить, схватить, сыграть и – до свидания. Всё ушло, только осталось на пленке, и уже нет возможности ничего переделать.
Есть что-то, чему вы бы очень хотели научиться, но пока не доходят руки?
Предположим, рисовать. Прямо это моя мечта… И еще петь. Я бы хотела рисовать и петь – то, чего не умею.
В своем «Инстаграме» вы недавно признавались: «Как все-таки важно находить время на себя и как редко это удается!» На что тратите свободные минуты, как отдыхаете?
У меня так складывается, что я либо очень плотно работаю, либо дома занимаюсь детьми. Один ребенок, второй, третий – и всем нужно внимание, я уже молчу про мужа, которому тоже хотелось бы уделить время… У нас с ним даже не получается посмотреть ночью вместе кино – мне важно высыпаться. В общем, как такового свободного времени у меня нет – я просто выхватываю часы в дороге. Гастроли и экспедиции – это моя возможность побыть самой с собой, посмотреть, почитать и подумать, в пути я хватаюсь за книги и кино.
У вас трое детей, причем сын Фёдор еще совсем маленький. Чему вы стараетесь научить детей и чему вас учат они?
Они меня учат радоваться жизни, познавать новое, учат мудрости и вниманию. Чему учу их я? Тому же самому, наверное. Хочу, чтобы они радовались жизни, радовались тому малому, что жизнь иногда подкидывает. Хочу, чтобы любили друг друга и не ссорились. Я росла одна в семье и все детство мечтала о родном брате или сестре, поэтому мне очень грустно, когда люди рассказывают, что братья и сестры для них чужие люди.
У вас хватает времени на такую роскошь, как дружба?
Да. Я стараюсь максимально… Дружба равно любовь, без нее очень сложно, поэтому я дорожу своими друзьями и надеюсь, что им меня хватает тоже. Земной шар так быстро крутится, и время так бежит, что минуты, когда у тебя есть возможность остановиться, очень ценные.
