Люську знал весь посёлок. Единственная дочь у матери, она была избалована. Отца у Люськи не было. В графе свидетельства о рождении стоял прочерк. Но мать старалась всё делать для дочери, чтобы та не чувствовала себя ущербной. Хоть и средств для жизни было у неё очень мало. Работала женщина в цехе кожзавода. Свою личную жизнь она так и не устроила, и дочка пошла по стопам матери.
Лихая девчонка рано начала гулять с парнями, учиться не хотела, еле закончила школу. Ни о каком продолжении обучения и слышать не хотела. Работать Люся тоже не любила. То в магазине помощником продавца поработает, то уборщицей в столовой, то в школе звонки дает.
И нигде не приработалась так, чтобы на годы. Месяцы — самое большое. Мать уже и ругала её, и уговорами пыталась на путь наставить, да только поздно. Люська стала гулять. Как в народе говорят – «пошла по рукам». Приходила домой девушка часто в нетрезвом виде, кричала на мать.
Люське было под тридцать лет, когда она забеременела. От кого – и сама толком не знала. Знала, что замуж её никто не возьмёт, а ребёнка вдруг захотела. Мать, узнав, что дочь будет рожать, за голову схватилась. Женщина уже вышла на пенсию, и от стыда за поведение дочери, замкнулась в себе и почти не выходила из дома.
Жили они в крохотном домишке на краю посёлка. Люся родила в срок здоровую девочку. Устроила малышку через полгода в ясли. Бабушка какое-то время была счастлива. Она нянчила внучку дома, по-прежнему почти не выходя на улицу. Врачи определили у неё нервное заболевание, связанное с переживаниями. Можно сказать — немного помешалась.
Мать Люси надеялась, что дочь, родив, одумается и перестанет гулять, возьмётся за ум, станет воспитывать свою малышку. Но Люська не долго наслаждалась материнством. Она скоро поняла, как это трудно. Ещё труднее, чем раньше работать. Она потрудилась пару лет на заводе уборщицей. Но её прошлая загульная жизнь тянула обратно. Она вспомнила старых друзей, стала снова выпивать. С работы её уволили, протерпев некоторое время из-за ребёнка.
Мать Люськи получала небольшую пенсию. На эти деньги они перебивались с внучкой, да ещё подкармливали и непутёвую Люську. Практически голодали. А Люська принимала своих «гостей» с бутылками в летней кухоньке за домом в саду. Друзья приносили и закуску, зная, что у Люськи и хлеба нет, и денег нет.
Но Люська знала, что у бедной матери остались кое-какие иконы от бабушки. На иконах были украшения, оклады серебряные. Хотелось Люське и иконы пропить, прогулять, но мать не давала. Она вечно сидела на старом деревянном сундуке, в котором и хранила свои ценности.
Внучка уже училась в школе, когда бабушки не стало. Люська, похоронив мать, открыла сундук и достала иконы. Лишь одна из них представляла ценность. Остальные были обычными. А на иконе Божьей Матери был серебряный оклад и на изголовье — нити старого мелкого речного жемчуга.
Люська сняла с иконы нити жемчуга и сделала себе украшение – бусы. С головы Божьей Матери она повесила бусы себе на шею. Накрасив губы, она шла в свою компанию, где выпивала, не выдержав даже траура по матери…
Соседи только ахали и руками разводили, а пожилые бабушки крестились и отворачивались, встречая подвыпившую Люську на улице. Но вскоре Люся скоропостижно скончалась. Говорят, что нашли её у себя дома мертвецки пьяной, а на посиневшей шее блестели нити жемчуга…
Горевала по Люське только её дочка. Но к тому времени девочка уже понимала, что её мать не такая, как все. Стыдилась её очень. В детдоме она нашла новых подружек, закончила школу, была всегда сыта. Потом девочка закончила училище и вышла замуж. Она старалась не повторять судьбы своей матери, родила двух дочерей, всегда трудилась.
А о Люське соседи вспоминали лишь как о примере кары Господней. Сняла с иконы украшения – вскоре и померла, задохнувшись от пьянки.
Вот такая печальная история…
