— Видимо, это уже что-то нервное у меня, какой-то психоз, — жалуется тридцатидвухлетняя Мария. – Или нищее детство так аукается? На самом деле я не бедствую, многое могу себе позволить. Но веду себя, как нищеброд…
…У Марии действительно все неплохо – в собственности у нее три квартиры. В одной живут с детьми, две сдают, причем, одна из сдаваемых квартир – в центре столицы, поэтому приносит весьма неплохой доход. К тому же Маша получает алименты на двоих детей и работает. И, хотя зарплата у нее небольшая, да еще и урезается за счет постоянных больничных – в целом на трех человек доход получается весьма солидный.
Но подробности про дополнительные доходы мало кто знает.
Со стороны Маша – несчастная одинокая женщина, которой не позавидуешь: рано потеряла обоих родителей (собственно, отсюда и квартиры, полученные в наследство), сама растит детей, на бывшего мужа надежды никакой, и за спиной никого – ни братьев–сестер, ни прочих родственников. Одна как перст. Надеяться не на кого.
И ведет Мария себя именно как человек, крайне стесненный в финансах.
Покупает одежду попроще, ходит в парикмахерскую эконом–класса, где трудолюбивые узбеки стригут пенсионеров и младших школьников за 50 рублей с головы, охотится за скидками, и даже в кино сходить для нее – дорого.
Бывшие однокурсники собирались в кафе на юбилей выпуска – не пошла.
Коллеги скидывались, отмечали профессиональный праздник – она отказалась.
Сын принес фотографию класса – Маша велела отнести назад.
У дочки в этом году в саду выпускной – утренник, чаепитие, аниматоры, подарки. Родительский комитет собирает деньги, но Маша сдавать не будет.
– Вот еще, выпускной в саду, придумают тоже! – ругается она. – Кому это нужно? Ребенку, что ли? Моему – не нужно точно! Пять тысяч рублей надо сдать! Совсем уже с ума сошли. Да и потом еще платье с кринолином на один раз, туфли к нему, колготки… Я им что, печатаю деньги, что ли?.. Обойдемся без выпускного!..
При этом Маша накопила уже такую, как это модно нынче называть, «подушку безопасности», что она уже скорее напоминает не подушку, а перину размера «кинг–сайз». На черный день отложено достаточно, давно уже можно бы расслабиться и жить, получая от жизни удовольствие. Ну хотя бы в кино сходить с детьми или в кафе–мороженое.
И она уже было занесет руку над своими закромами, чтобы вытащить оттуда немного, но… подумает и отменяет решение. Неизвестно, как оно дальше сложится. А вдруг квартирантов не будет. А вдруг с работы уволят. А вдруг папашка уедет на ПМЖ за границу, и алиментов не выцарапаешь. Или еще что случится…
Близкие – коллеги, соседи, подруги – знают, что Мария одна на копеечную зарплату растит двоих детей. Многие ей сочувствуют и всяко стараются помочь – кто пирожки принесет и угостит, кто старые, но еще крепкие детские сапожки подкинет, кто на пикник позовет – мол, мы мясо купили, шашлыки будем жарить, приезжай с ребятами, и ничего не покупай, не вздумай, все у нас уже есть!..
И Маша все это берет и принимает, хотя часто прекрасно знает, что сами «помощники», в отличие от нее, часто реально сидят без копейки, платят кредиты, ипотеки и не имеют никакого дополнительного дохода. Иной раз и не хочется брать для своего ребенка разбитые поношенные ботинки, но отказаться неудобно. Люди ведь предлагают от всей души, помочь хотят, и задирать перед ними нос как–то даже некрасиво.
«Возьму, а дома потом выброшу!» – решает Мария. Но дома, рассмотрев и померив вещь на ребенка, вдруг решает – а пусть полежат, пить–есть не просят, в этом году еще большие, а на следующий сезон – будут в самый раз. Выбросить никогда не поздно. Пригодятся. Мало ли – в слякоть переобуться, или во дворе играть пойдут…
– Как–то некрасиво все это выглядит, ты не находишь? – вздыхает подруга. – И перед своими детьми, которые носят чужие обноски, неудобно, да и перед людьми, которые тебя жалеют…
…Маша и сама терзается раскаянием. Жалко детей. И так–то без отца растут, так еще и постоянно под девизом «мы не можем себе этого позволить». Одно дело, когда это действительно так. И совсем другое, когда это несколько утрированно.
К тому же дети когда-нибудь вырастут и сообразят, что мама, в общем–то, не нуждалась. Деньги были. И может быть, будут обиды – за чужие стоптанные сапоги и пропущенные выпускные…
Да и самой, чего уж там, хочется пожить на всю катушку. Ведь молодая еще, не бабулька, чтоб вещи донашивать и жизнь доживать. Впечатлений хочется, путешествий, красивой одежды, радости. Но… все стоит денег. Которые есть вообще–то. Но неизвестно, будут ли завтра.
– Ну ничего! – уговаривает себя Маша. – Летом у меня будет отпуск, возьму путевку на море. Себе с детьми. Может быть, за границу даже. В хороший отель. Так, чтоб отдохнуть и впечатлений набраться. На экскурсии поездить, в кафешках посидеть, чтоб было что вспомнить… В конце концов, один раз живем.
Впрочем, скорей всего мечты останутся мечтами.
И летом Маша поедет с детьми к подруге, любезно предложившей ей бесплатно пожить в принадлежащей ей избушке–развалюшке в селе, расположенном в трех сотнях километров от Москвы. Рядом с селом река по колено, в которой никто не купается, лес, в котором давно нет грибов, а из культурной жизни – заколоченный сельский клуб с разбитыми окнами и маленький поселковый магазинчик. Зато бесплатно…
Как считаете, Марии нужно истреблять в себе стремлении экономить?
А может, все у нее хорошо и правильно? Живет по средствам, надеется только на себя, всегда имеет неприкосновенный запас. А дети подрастут – она им на скопленные деньги лучше по квартире купит…
Или такая мать не купит? Но тогда хотя бы на свою старость скопит, и то хлеб…
Что думаете?
