Сегодня вылез из шахты — гляжу, объявление висит, кто хочет, пусть зайдет в рудничный комитет, есть комнаты в старой части города…
— Может быть, мне получить? — спросил я Таню, с которой я случайно познакомился и живу в заброшенном вагончике.
— Конечно! И на меня тоже.
— Ты мне — никто.
— Тогда давай распишемся!
— Начинается! Бегу в загс и спотыкаюсь от нахлынувшего счастья.
— А почему бы и нет, Гена? Я же хороший человек. Как жена — образец. На меня надо молиться!
— Я буду встречать тебя с работы и воспитывать детей,
— У меня их нет.
— А я тебе нарожаю.
— И куда детей — в эту конуру?! Мы с тобой живем здесь потому, что — юные романтики. Нам простительно. А дети? С них же надо каждую муху сдувать!
— Тебе дадут квартиру.
— Давай купим кровать!
— А что? Тебе эта не нравится?
— Это не кровать, а борона какая-то! Тут шесть пружин торчат, и все на моей стороне
— Ну купи.
— А как я ее довезу?
— Наймешь вездеход — и привезешь…
— Новую кровать — в такую нору?! Никогда!
— Ох и зануда же ты! А еще говоришь, жениться на тебе! Да я повешусь на третий день медового месяца… То ей — кровать, то — «никогда»!
Вдруг в дверь кто-то бешено заколотил.
— Кто это?! — встревожилась она.
— М-м-м… Черт его знает! — Я тоже вроде бы испугался. Живые люди здесь не ходили. Медведи спят. Олени с волками ушли на юг…
Я высунул голову в коридор и прокричал страшным голосом:
— Кто-о!!!
— Открывай, — пробубнил кто-то жалобно.
Я открыл.
В коридор вползло какое-то чучело, дрожа и стуча зубами.
— Входи в комнату, — сказал я. Под шубой и намордником оказался Саша. — Сашка! Черт! И надо тебе было тащиться, мог бы запросто околеть!
— Я в гости. Попить кофейку, поесть… На дармовые обеды я, бывало, и еще дальше ходил…
— А вы тоже на руднике работаете? — спросила Сашу Таня.
— Конечно, — сказал я.
Он еще раз внимательно осмотрел пол, потом махнул рукой:
— Ну, как с квартирой-то? Постыдись! — уже серьезно укорил он, — Долго ты будешь из себя черт-те кого гнуть? На руднике мужики возмущаются. Какой, говорят, отшельник нашелся!
— Ладно, — согласился я. — Чувствую, покоя мне здесь больше не видать.
— Во, другой разговор, — потер руки Саша. — Пиши заявление. Справку с места работы…
— Ты что?! Очумел? Какая справка с места работы! Да меня весь рудник знает!
— Порядок такой… Ну да ладно. На работе я тебе все объясню.
Он оделся, и мы вышли.
— Ты не болтай на руднике, что я здесь не один, — попросил я его в коридоре.
— Ладно, — согласился он. — А хороша девушка, черт! Женился бы ты, право. А?
— Сам на ней и женись и получай квартиру в старом фонде, а я уж как-нибудь один проживу.
— Ну смотри. Твое дело. Только мне кажется, что ты заболел.
— Чем? — приподнял я брови.
— Самомнением. Тебе нравится, как с тобой возятся наши ребята… Кому и что ты хочешь доказать? Зачем тебе эта дыра?.. Прости, но ты — свинья. — Он повернулся и вышел.
Я вернулся в комнату. Таня куда-то собиралась. Я сел на кровать и спросил:
— Ты куда?
Она промолчала. Но видно было, что она чем-то обижена. Движения ее были резки.
— Куда это ты собираешься?! — снова спросил я.
— Ухожу.
— В магазин?
— Нет. Совсем ухожу.
— Куда торопишься? — живи до весны.
— Спасибо… Я слышала, как ты предлагал меня своему другу в жены.
— Да ты что? Рехнулась? Кому я тебя предлагал?! — Не ты ли Сашке говорил: «Вот и женись на ней»?
— Это же я смехом.
— Вот и я смехом ухожу.
— Ну и проваливай! Я цепляться за твою юбку не собираюсь.
— А тебя об этом никто и не просит… — Она рывком открыла дверь.
— Проводить? — спросил я.
— Не надо, — бросила она и вышла в лютый мороз.
Я тоже вышел на улицу. При лунном свете было видно, как Таня бежала по тропинке в сторону дороги. Я проводил сожительницу взором до шоссе, потом вернулся в барак. Посмотрел в зеркало — обморозил правое ухо. Так быстро! А она? Помчалась в демисезонном пальтишке и в летних сапогах…
«Замерзнет — обратно прибежит, — решил я. — А если не замерзнет — доедет».
Но она не возвращалась, и я еще раз вышел на улицу. Вдоль линии шоссе никого не увидел. Наверное, уже уехала.
Самое интересное — куда? Я не знал. Таня ничего мне не рассказывала о себе. Кто она? Есть ли у нее кто близкий? Где она жила до нашей встречи? Где работала? И даже сколько ей лет — я знал приблизительно.
Ночь я провел беспокойно. Утром раньше обычного поехал на работу.
В нарядной было сильно накурено. Начальник участка объяснял, что нам надо сегодня делать. А я присел на стул и стал думать о Тане… Где она сейчас? Где ночевала?..
Рядышком подсел Саша.
— Ну как? Написал уже челобитную? — спросил он.
— Надо еще посмотреть, что там за квартиры. А то получится: из куля да в рогожку.
— Уж получше, чем твоя берлога. Рядом магазин, автобусная остановка…
— Лады.
Я подумал, что Таня может прийти сегодня, а ключа за обшивкой двери нет. Замерзнет и в комнату не попадет… Так и побредет в ночи ее маленькая фигурка… Мурашки побежали у меня по спине.
«Ну ладно, — подумал облегченно я. — Вернется к себе домой и будет нормально жить. А что за жизнь — в любовницах у идиота!»
Но что бы я ни делал, всюду видел ее у покрытой инеем двери, и картина эта не исчезала. Я жестоко корил себя за то, что все время смеялся над нею, гнал даже, резко разговаривал… Хотелось плакать от злости на самого себя…
По тропинке к бараку я почти летел. Но ее не было. Ни в коридоре, ни в комнате. Я, не раздеваясь, сел на кровать и горестно покачал головой.
Отчаяние овладело мной. Я выпил немного коньяку и заплакал. Я сидел и плакал прямо на кровати, в шубе, в унтах, в меховых рукавицах… Иней таял на бороде и на пол капала вода. Все в этой комнате говорило о ней. Здесь она стояла, гладила, прикасалась тонкой рукой к наволочкам. Обвивала пальцами чашку и дула на горячий чай… Мне казалось, что до ее появления в моей жизни меня не было.
Окно вдруг озарилось светом. «Что за чертовщина!» Набросив куртку, я выскочил во двор.
К бараку по сугробам полз вездеход. Он поднимал за собой светящийся веер снега, и змеи поземок бросались от железного дракона в разные стороны.
Я вернулся в барак и надел шапку с рукавицами. Тревожное любопытство вновь вытолкало на улицу. Кто бы это мог быть? Наконец-то громадина вездехода подкатила к порогу и остановилась. Из кабины выпрыгнул водитель и проворчал:
— Ну, голуба! Не знал я, что в такую даль. Ни за что бы не поехал!
Вслед за ним выбралась Таня и сразу же набросилась на меня:
— Что рот разинул?! Помогай!
Я радостно закричал:
— А ты какого дьявола выдумала? Чего притащила?!
— Помогай!
Из кузова двое мужчин уже вытаскивали что-то большое.
— Что это? — спросил я
— Кровать, — ответила Таня. — Там еще телевизор, если уцелел, конечно… Помоги людям, а то стоишь, как на витрине!
Когда мы все перетащили в комнату, отдохнули, отогрелись, я спросил ее:
— Где это ты столько барахла набрала?
— Из дому.
— А у тебя и дом есть? — не удержался я.
— Это только у тебя нет дома. Живешь, как пес, в тундре…
На ней, была шуба, песцовая шапка, маленькие унтайки из оленьего меха. С собой она привезла еще и небольшой чемоданчик со всем необходимым, и даже с простынями и занавесками. Она тут, же принялась возиться по хозяйству: застелили стол скатеркой, вытащила две фарфоровые тарелки, заставила меня принести ведро снега и установить телевизор. Я поставил телевизор на ножки, раскинул усы антенны, включил, и он заработал…
Все-таки подал я заявление на квартиру. Мне выдали ордер, а в жилье пока не впустили — сказали, что там идет косметический ремонт. Скоро кончат красить полы. До вселения оставалась будто бы неделька.
Вернувшись с рудника, я спросил Таню:
— Хочешь в новую квартиру?
— А что?
— Мне ордер дали. Говорят, что в ту субботу можно будет переезжать.
— Переедем!
— Но мне тогда надо слетать в город — у меня там чемодан с барахлом у Сашки, под кроватью.
— Езжай.
— Ну жди. Я одной ногой…
— Ген, а может, сбегаем, посмотрим, а? — проканючила она.
— Что там смотреть? Сказали же, что красят…
Я наскоро поел, оделся и поехал в город. Я радовался появлению в моей жизни этой девушки, без которой уже не представлял свою жизнь.
