Мама Риты ребенка не хотела. Она любила танцевать в клубе, сливаясь с музыкой, и отпускать тело в полет. Любила целоваться в кино, опрокидывая попкорн, ходить по магазинам и визажистам. А возиться с «человеческой личинкой», как она называла детей, её совсем «не прикалывало». Но муж сказал: «Либо ребенок, либо развод.» Она подумала и согласилась побыть «инкубатором». Ради любви можно пойти на жертвы.
«Потом у тебя непременно проснется материнский инстинкт. Не можешь же ты быть камнем,» — уверял любимый. Но инстинкт не проснулся. Вечно орущая «личинка» не вызывала у молодой мамы ничего, кроме раздражения. При первой возможности Рита была «сбагрена» бабушке, и молодая мама с облегчением вернулась к прежней жизни — танцам, салонам и магазинам.
Маленькой Ритой занимался отец (хотел ребенка? Вот и мучайся!). В шесть лет он начал учить ее драться, в восемь — рубиться с ним в видеоигры, в двенадцать отдал на тяжелую атлетику. Мама появлялась лишь на праздники, безупречно-красивая, затмевающая всех остальных мам. Однажды, когда мамы подвыпили, Рита услышала, как мамы хвастаются своими детьми:
— Моя-то в этом году в олимпиаде участвовала! И в конкурсе детского рисунка, — гордится мама Даши Нефедовой.
— А моя вон влюбилась, — вторила ей подвыпившая Танина мама, — смотрите, какая она красавица, вон со «своим» танцует!
Рита с замиранием сердца ждала, что же скажет ее мама, что скажут про нее?
— А я свою дочку не особо хотела. Так муж настоял. Не люблю я ее, понимаете? — призналась ее мама. И опрокинула в рот очередной бокал шампанского.
Это был первый раз, когда Рита как-то отстраненно подумала о том, что камнем-то быть не так-то плохо. Лежишь себе спокойно. Ничего не чувствуешь.
***
К шестнадцати годам она стала больше похожа на парня — короткие волосы, глубокий, озорной, совершенно мальчишеский взгляд. А юбки и прочие «женские штучки» Рита не признавала и пришла в штанах даже на выпускной.
Не удивительно, что ее первой любовью стала девушка. Та весна было наполнена лепестками вишни, нежными прикосновениями, их с «подружкой» тайной.
Анжела, одноклассница с красными волосами, научила ее курить и целоваться.
Как в квартире Анжелы появился парень, Рита поняла не сразу.
Сначала туда перекочевала мужская расческа, потом перенесся его запах, а потом на кухне появился он сам — вертлявый, болтливый и беззлобный, так что при всем желании у Риты не получилось бы его ненавидеть.
Вернувшись домой, Рита впервые в жизни заплакала. Она плакала, плакала и не могла остановиться, пока плач не перешел в пронзительный вой.
Когда в квартиру начали тарабанить соседи с вопросом: «Кто у вас тут мучает животных?», Рита поняла: «Харе!» Заглушила вопли подушкой и окончательно решила: «Стану камнем. Заколдуюсь. Стану им навсегда,» — и почувствовала, как внутри что-то окончательно затвердело. И сразу стало хорошо. Очень спокойно.
***
Почему Рита подружилась с Юлькой, история умалчивает. Юля воплощала все то, что Рита отвергала. Ходила исключительно в платьях, в джинсах чувствовала себя мужеподобной. На взгляд Юли Рита была «ничего». Очень даже хорошенькая. Только нужно нарядить ее в какое-нибудь платье, подкрасить глазки. Хотя бы чуууть-чуть!
— Почему ты не красишься? — недоумевала Юльчонок каждый раз, когда видела Риту. Ее мама с тетей учили: выйти на улицу не накрашенной – значит, выразить неуважение к окружающим. Это как будто сказать: «Я не собираюсь даже пытаться понравиться вам, мне все равно!»
Но главное, как самой Юле казалось, макияж — это маска. Каждый ее день начинался с того, что она накладывала новое лицо поверх своего — рисовала и огромные глаза (неужто и правда можно изобразить такое на месте этих заспанных щелочек?), и яркие губы, подчеркивала несуществующие скулы. Она переделывала лицо до тех пор, пока оно не превращалось в личико, пока из зеркала на нее не начинала смотреть прекрасная куколка.
— На косметику у меня аллергия. Мать, когда мне стукнуло шестнадцать, попыталась приучить краситься. Еле отделалась.
Не понимаю, какой в этом смысл? Притворство, — Рита неспешно потянула трубочкой кока-колу, — либо я нравлюсь человеку такой, либо пусть не нравлюсь вовсе.
Юле казалось, Рите нужна помощь. Вдруг она действительно возьмет и окаменеет! Спасать Юленька очень любила, свои отношения регулярно «спасала». И делала в этом успехи — у них уже все получше, не ссорились целых две недели! Она закупала книжки по психологии, в свои семнадцать лет мнила себя знатоком человеческих душ.
— Я камень, Юльк, — сообщала Рита, спокойно дослушав до конца новую порцию «женской мудрости» — я хочу быть «камнем». Мне все это не нужно. Мне и так хорошо.
— Неужели ты так и будешь всю жизнь одна? — в ответ Рита спокойно пожимала плечами, словно ей не казалось это чем-то ужасным.
Для Юльчонка не выйти замуж было подобно Армагеддону! В детстве с ней в кровати спало много игрушек — кошечка, собачка, кролик и огромная овца-подушка. Перед сном маленькая Юля играла в то, что все они — ее детки: кормила их с руки, представляя, что там находятся разные угощения — что там едят котята и кролики?
Пятилетней Юле казалось — пирожные и мармелад. Рассказывала сказки и нянчила. «Понимаешь, женщина без мужчины и детей немного…неполноценная, — откровенничали с ней тетушка и мама, когда учили краситься, — в чем смысл жизни таких — не понятно. Подумаешь карьера! Никакие успехи не стоят объятий любимого, ребеночка на твоих руках.»
Ну и что, что ее «любимый» сегодня вновь не пришел на свидание, опоздал на два часа, а потом позвонил, сказал, что у него насморк, он не приедет. Насморк — уважительная причина! Зато потом они поженятся, и она будет каждый день встречать его с работы теплым ужином. Юля с придыханием рассказывала Рите о том, как любит его запах, любит, как он целуется, и его манеру запускать руку в ее волосы. Это ли не счастье?!
— И что тебе приносит эта твоя «любовь»? — вздыхала Рита, — одни расстройства. Все, о чем ты говоришь, можно биологически объяснить. Гормонами. Твоему организму нравится его запах, значит, твой организм распознает его как пригодного для зачатия ребенка.
Риту интересовало совсем другое — наука, учеба, работа. Лишь когда она ехала домой, она позволяла себе смотреть на одну девушку в желтеньком сарафане (про себя Рита называла ее Цыпленком).
Она сидела у самого окна и смотрела куда-то вдаль, в ее серых глазах отражались потоки машин, мосты, телефонные вышки и небо. И эти обычные вещи вдруг приобретали совсем иное, сакральное значение. Рита порой проезжала свою остановку, чтобы посмотреть на нее чуть подольше. Но так и не стала к ней подходить. «Не нужно мне это все. Я — камень»
***
Как в Рите произошел этот перелом, Юля не очень заметила.
Город принарядился и обновился: обвешался разноцветными огоньками, светящимися гирляндами. Снежок припорошил крыши домов, они напоминали крылья задремавших ангелов.
Рита поехала на неделю домой, к родителям. Мама ей неожиданно обрадовалась. Перед ней была не орущая «человеческая личинка», а подружка, с которой можно болтать, которую можно таскать по магазинам, по разным визажистам-стилистам. Рита примеряла на себя новые и новые образы. Ну так уж и быть, один раз можно и сфоткаться в платье, только отстань. А так хорошо, мам? А так?
В Новый Год случилось чудо — Рита пришла к Юле в гости в облегающем черном платье и с модной прической. В ее облике осталось старое — озорное, живое, и появилось новое — женское. Подруга смотрела на Риту с восхищением и тревогой. Словно Ритина каменная маска сменилась на новую, так похожую на ее собственную из тональника и пудры.
— Я все тот же камень, — сказала Рита после третьего бокала шампанского. Юля чувствовала это «каменное» и, периодически бросая взгляд на телефон (снова не пишет), думала — может быть, так и надо? Может, так не больно?
***
А потом в Ритиной жизни случился Андрей. Рита познакомилась с ним случайно. Он пришел к ней починить компьютер, а она предложила познакомиться («может, и сердце починит?»). Не планировала ничего серьезного, просто хотела узнать, «сработает» или нет.
Кто же знал, что он действительно не откажется дать ей телефон. И еще больше — попросит ее номер в ответ. А потом даже надумает ей позвонить. Сначала ей понравился его запах — от него пахло свежестью, как пахнет трава после грозы, потом — как он целуется и манера запускать руку в ее волосы. Объяснять это биологически совсем не хотелось.
***
«Понимаешь, важнее всего, чтобы «это» произошло только с любимым человеком. Иначе ничего не получится,» — внушала Юльчонок во время очередной встречи.
В последнее время Юля стала хуже выглядеть — глаза красные (не выспалась?). Мазнула бы хотя бы ресницы тушью, совсем за собой следить перестала!
Рита с интересом следила за ее монологом. У них с Андреем все уже случилось. Не было никакой пустоты «после», которой подруга ее так пугала. И не хотелось заплакать.
— Единственное, что меня смущает, так все эти «сердечки» в сообщениях, слова о любви. Мне кажется — слишком рано. А он еще удумал познакомить меня с родителями, — Рита заерзала, будто бы села на муравейник. И отвела глаза.
— Почему ты не хочешь его подпустить? Он ведь ничего плохого еще не сделал. Может быть, он хороший, — и на Юлином личика появлялось какое-то жалкое выражение, какое было, когда она рассказывала о ссоре со «своим» и все твердила: «Он все равно хороший, он хороший, хороший!»
— Я не хочу к нему привязываться, поскольку люди уходят, — протянула Рита и закурила облегченную сигарету, — всегда уходят, — она смотрела на закат, из-за которого небеса налились красным, но Юля знала, что она видит человеческое лицо, нежное лицо девушки с красными волосами, убегающий от нее прочь.
***
День, когда каменная оболочка разлетелась прочь, был похож на все остальные. Может быть, он был даже чуть лучше. Это был не романтический вечер — в тот вечер не было ни свечей, ни цветов. Просто Рита не выспалась, на работе устала так, что вообще ни на что не было сил, вернулась, а на плите ее ждал теплый ужин — запеченная курица с картошкой. И эта картошечка стала последней каплей….
В тот вечер Рита напилась и выложила ему все. И про маму, и про ее Анжелу. И про то, как долго она была камнем. Она заколдована! Она и сейчас камень! Она — камень, камень!
Андрей поцеловал ее и целовал до тех пор, пока каменная оболочка не начала рушиться. Рушиться потихоньку — сначала откололось гранитное покрытие, потом сама структура превратилась в щебень, пока под его взглядом не осталась только обнаженная душа. Рита пыталась ее чем-то прикрыть — словами, увертками, пока не оставила это бессмысленное занятие. Отвела руки.
— Ну как, нравится?
— Очень, — а потом Андрей взял ее душу в руки, рассматривал ее, гладил пальцем по тончайшей поверхности, больше всего на свете боясь сделать ей больно неверным движением, опрометчивым жестом. Душа заурчала в его руках, как маленький рыжий котенок, и ткнулась носом в ладонь, — ну что, расколдовалась?
***
«Я, камень, слышишь, Рита, я камень, — шепчет Юлька, уткнувшись в Ритину майку, — во мне все затвердело. Я всегда, абсолютно всегда буду одна. Мне так будет хорошо, так будет спокойно…»
Рита ничего не ответила, лишь тихонько гладила ее волосы. Она чуть заметно улыбнулась. Рита надеялась, что где-то там, далеко, а может, уже совсем близко, бродит новый «колдун».
Автор: Власова Александра
