Баба Клава вытащила из духовки пирог, немного полюбовалась и накрыла его полотенцем. Все! Она мельком взглянула на часы. Есть время привести себя в порядок. Придет подружка. К воскресному чаю все готово.
Раздался звонок в дверь.
«Кто это?» — удивилась Клавдия. — «Для подруги еще рано. Может соседка? Она часто заглядывает.»
На пороге стоял старик. Она удивленно взглянула на него.
— Здравствуй, Клава, — тихо, с придыханием, произнес незнакомец, — Не узнаешь меня?
Баба Клава пригляделась, ахнула и быстро перекрестилась.
— Боже святый! Коля? Это ты? — Не поверила старушка. — Мы тебя уж как лет тридцать назад схоронили. Я на могилку твою каждый год хожу. Или это не ты? — Она опять перекрестилась. — Этого не может быть.
— Я, Клава. — Старик усмехнулся, — Зайти можно? Или не пустишь меня?
— Заходи, что уж теперь. — Кивнула бабушка и посторонилась, пропуская гостя. — На кухню проходи. Чаю налить?
На кухне Николай снял кепку, присел на табурет и огляделся.
— А у тебя все изменилось.
— А ты думал, я за столько лет ни ремонта не делала, ни мебель не меняла? — Удивилась баба Клава. — Зачем пришел? Нечего старое ворошить.
— Не злись, Клав, — покачал головой дед, — Я повиниться пришел. Умру скоро. Врачи говорят, что месяца два у меня есть. Не больше. — Немного помолчал. — Прости ты меня. Очень я виноват перед тобой и детьми. Не могу я умереть без прощения. Грех на мне.
— Не мне твои грехи разбирать, — махнула рукой Клавдия, — На это другая инстанция есть. Спросить хочу. За что ты со мной так? Что я тебе сделала? Дети наши в чем провинились?
— Да не суди ты меня, я и так уже сильно наказан, — отвернулся к окну Николай, — Жизнь меня наказала. Правду говорят, все зло возвращается.
Старик вздохнул и вытер ладонью глаза.
— Я тогда женщину другую встретил. Совсем голову потерял. — Продолжил он свой рассказ. — Заколдовала она меня. Ничего не соображал. Она замуж за меня не шла, все говорила, что алиментов у меня много будет. Ребятишек трое. Она в паспортном столе работала, в соседнем городе. Вот и придумали мы эту рыбалку.
Дед немного помолчал. Закашлялся. Когда успокоился, продолжил.
— Вот одежку возле реки скинул, удочки расставил. А сам к ней рванул. У нее брат двоюродный пропал, вот она его документы мне и выправила. Мы на север с ней уехали.
— Мне когда сказали, что ты утонул, я не поверила. Долго искали тело, но река быстрая, могло унести течением. Признали умершим, дело закрыли. Я очень горевала. Осталась одна с тремя детьми на руках. Что делать? Стыдно признаться, от горя, даже к бутылке прикладываться начала. Витя, старшенький, меня спас. Подходит как-то и спрашивает меня. Хорошо ли жить в детдоме и не разлучат ли его с братьями? Я как это услышала, сразу пить бросила.
— Прости меня, Клав, — опустил глаза Николай, — Много я горя вам принес. На севере меня посадили. Оказалось, что брат зазнобы, был в розыске за разбой. Меня вместо его и посадили. Признаваться, что это не я, подруга сядет. Вот и отсидел восемь лет. Она меня не дождалась, замуж выскочила. После отсидки встретил другую женщину, женился, фамилию ее взял. Думал, что жизнь наладилась, а вот нет. — Он криво улыбнулся. — Дружок с зоны объявился, на грабеж подбил. Опять отсидел. Жена ушла. Затем еще два раза по тюрьмам мотался.
Повисло долгое молчание.
— Я сейчас в пансионате под Самарой живу, — нарушил молчание старик, — Для таких, как я, создали. Страшно помирать не покаявшись. Перед смертью, у тебя и детей прощения вымолить мечтаю.
Николай умоляюще посмотрел на Клаву. Она молча встала, взяла телефон.
— Младшие в Москве живут, а Витюша здесь. Я прощаю тебя, Коль. Много воды утекло. Только видеть тебя больше не хочу. Мужа я своего давно похоронила. А ты уже чужой человек.
Старик облегченно вздохнул. Взгляд наполнился надеждой. Клава набрала номер сына и перевела на громкую связь.
— Вить, можешь ко мне приехать сейчас?
— Что случилось, мам? — Забеспокоился сын. — У тебя сегодня чаепитие с подругой. Что-то произошло?
— Отец объявился. Прощения просит. У всех нас просит. Приедешь? — Спокойно ответила баба Клава.
— Мам, с тобой все в порядке? Он же умер давно. — Удивился Виктор. — Ты не заболела?
— Нет. Вот сидит передо мной. Приедешь?
— Буду, — немного помолчав, ответил сын, — Только скажи ему, что отца я похоронил и оплакал. А кто он такой, не знаю. И еще, когда приеду, если его застану, с лестницы спущу. Братьям сообщу о его просьбе. Им решать. Не думаю, что они обрадуются.
После этих слов взгляд Николая потух. Он еще немного помолчал, вздохнул и встал с табурета.
— Спасибо, Клав, — со слезами в голосе, произнес он, — Спасибо, что простила. Вот бумажка, я свой адрес написал и номер телефона, может сыновья и найдут меня. А уж, если не судьба, значит так тому и быть.
Он еще немного потоптался, затем тихонько вышел, аккуратно закрыв за собой входную дверь.
Баба Клава молча стояла у окна. Прозвенел звонок в дверь. Она вздрогнула, пришла в себя и пошла открывать. Пришла подруга.
— Ты, что так долго? Что хмурая такая? — Заволновалась приятельница.
— Все хорошо, — махнула рукой Клавдия, — Идем чай пить. Я такой шикарный пирог испекла.
