Это не можешь быть ты (продолжение)

Начало по ссылке в
статье

Часть 3

Олеся слушала Риту не перебивая, стараясь не пропустить ни малейшей подробности её истории. Виски сдавило. Вопросы без ответов вспыхивали острыми горячими молниями и подводили Олесю к соблазнительной мысли, что непрошенная гостья лжет. Возможно, не специально, возможно сама жестоко ошибается и верит в эту неправдоподобную историю.

Но фотография? Очевидно, что на ней мама. Да, моложе не на один десяток лет, но ошибиться нельзя – это она. Только почему она сфотографирована с какими-то детьми? Откуда у этой женщины мамина фотография? Но ведь бывают же очень похожие люди? Может быть тут и кроется разгадка?

Дверь в спальню скрипнула, оттуда выскользнула выспавшаяся Полинка и тотчас затеяла шумную потасовку с довольной Решкой. Хохот и возня немного разрядили обстановку и ненадолго отвлекли женщин от непростого разговора.

— И сколько ей? — вопросительно улыбнулась Рита, кивая в сторону девочки.

— Четыре. Скоро пять уже, — отозвалась Олеся.

Рита мягко кивнула, не сводя глаз с Полинки. Всё же было в Рите что-то спокойное, убаюкивающее, располагающее. В ней не было опасности и Олесе очень захотелось помочь ей. Очевидно, что мама тут не при чём. Это какая-то немыслимая путаница. Нужно только во всем разобраться.

— Рита, а как вы нашли нас? Откуда у вас этот адрес? — Олеся попыталась нащупать почву под ногами и выбраться на нужную дорогу. Но только подлила масла в огонь.

Рита уже знакомым Олесе движением старательно расправила несуществующие складки на диванном покрывале и прерывисто вздохнула. Недавно, когда неизвестность стала невыносима, Рита сообщила отцу, что обратится за помощью на телевидение, в передачу, которая ищет людей. Она хочет знать, что произошло с мамой, она имеет на это право. И другого выхода она не видит. Это известие стало причиной неожиданного и бурного скандала. Отца как будто подменили, он кричал, что не дает согласия на это, что Рита просто помешалась на этой идее, что это никому не нужно — ворошить прошлое.

— Папа, мне скоро сорок лет и мне не нужно твоё согласие, что бы сделать так, как я считаю нужным, — кричала в ответ обычно спокойная Рита, — Мама ведь не умерла, так? Почему ты столько лет что-то скрываешь от меня? Я хочу знать! Ты должен мне всё рассказать!

В тот день они так ни о чем и не договорились. Расстроенная Рита ушла домой и обдумывала, кто еще мог бы помочь ей разобраться. Бабушка с дедушкой давно покинули этот мир и унесли с собой то, что так жаждала знать Рита.

Через несколько дней отец позвонил ей сам. Этот разговор дался ему тяжело. Он говорил медленно, тщательно подбирая слова. Да, наверное, он должен был давно рассказать детям правду, но сначала очень не хотел их ранить. Потом оттягивал. Потом боялся. Всем родным и близким строго-настрого запретил обсуждать с детьми пропажу жены. Обещал сказать сам, но так и не решился.

Их мать жива. Спустя несколько недель после своего исчезновения, после долгих безумно мучительных бессонных ночей и безрезультатных поисков, она позвонила ему сама. Сказала, что ушла к другому, что никогда не любила и просила её не искать. На детей и имущество не претендует. Желает счастья.

Чуть позже, задействовав друзей и связи в милиции он выяснил, что жена ушла к своей «первой любви».

— Такое непросто пережить, Ритуля, — голос отца дрожал, — Принять, что твоя женщина не только оставила тебя, но и отказалась от детей. Как я мог это вам объяснить? Как? Да, я молчал. А когда ты встретила её в автобусе и она трусливо сбежала от тебя, я решил, что правда сделает тебе еще больнее. Но ты права, ты имела право на эту правду. Какой бы тяжелой она не была.

Рита потрясенно молчала. Мама оставила их? Просто ушла? Она никогда их не любила? И память вновь отбросила её на много лет назад. Туда, где она маленькой испуганной одиннадцатилетней девочкой просила темноту, чтобы с её мамочкой ничего не случилось. Туда, где год за годом она искала во всех встречных женских лицах лицо мамы и не находила.

Все эти годы она любила человека, который просто в одночасье отказался от них с братом? Так бывает?

Жгучие слёзы обиды и разочарования неудержимым потоком хлынули из глаз Риты. Она уронила лицо в ладони и зарыдала.

— Поплачь, девочка, поплачь, — осторожно погладил отец её вздрагивающие плечи, — такая вот правда, моя хорошая. Такая вот правда….

….Несколько месяцев Рита ходила сама не своя. Раз от раза доставала надорванный листок в клеточку, на которым мелким отцовским почерком был написан адрес и новая фамилия мамы. Борис наотрез отказался от идеи увидеть мать. А Рита думала. Мучилась. Сомневалась. Потом собралась одним днем, купила билет и поехала. Потому что больше не могла не знать. Почему? Почему мама так поступила?

Олеся слушала, закусив губу. По ее щеке ползла предательская слеза. Да что же это такое! Это не может быть её мама! Её внимательная, добрая, заботливая мама. Рита рассказывает о другой женщине. Где-то в этой истории она свернула не туда и запуталась. Она ищет совсем другую женщину. Вот и всё.

В дверной звонок настойчиво и длинно позвонили. Так обычно звонил отец. Решка уже лаяла в прихожей, требуя открыть дверь. Две молодые женщины вздрогнули, будто застигнутые на месте преступления и переглянулись.

— Это мама с папой вернулись, — торопливо смахнула слёзы Олеся и поднялась с дивана.

Рита прижала ладони к губам, закрыв на мгновенье глаза. Обе понимали — отступать было некуда. Обе хотели знать правду. Каждая свою.

Отец Олеси вошел первым и потрепав по загривку беснующуюся Решку, прошел с пакетами на кухню. Рита провела ладонью по лбу и вышла в коридор ровно навстречу полноватой невысокой женщине со спокойным загорелым лицом.

— Ну здравствуй, мама, — просто сказала Рита

Время будто бы остановилось. Олеся увидела, как застыла мама, как напряженно несколько мгновений всматривалась в открытое заплаканное лицо Риты, как непроизвольно выдохнула и, сделав шаг назад, прислонилась спиной к стене. Руки ее разжались, по полу неровным веером рассыпались пакетики с приправами, покатились помидоры и пара лимонов.

Часть 4

Боже мой, как же она постарела и как-то стала меньше ростом. Рита жадно всматривалась в эту родную когда-то женщину, фантом которой мучительно любила не один десяток лет. А она спокойно жила все эти годы, растила другую дочь, радовалась её успехам в школе, выбирала на выпускной ей платье и плакала от счастья на её свадьбе.

Всё это рассказали Рите яркие цветные фотографии, которыми была щедро увешана стена в квартире. Рита же по какой-то причине была лишена всего этого. Что же она сделала не так? Почему же она стала лишней? Горячечная обида накрыла её с головой, но все еще надеясь на ответ она сделала усилие, чтобы удержать слёзы.

— По-че-му? – наконец медленно, по слогам, спросила она маму.

Та молчала. Ни слёз, ни запоздалых извинений. Тишина. Долгая затяжная пауза.

— Почему? Почему? – Рита уже не в силах сдерживаться, захлебываясь слезами, выкрикнула свой главный вопрос прямо в лицо матери.

Та вздрогнула, отклонилась, как от удара и молча отвела взгляд в сторону. Жестом остановила стоящего в проеме двери мужа, который нервно потирая подбородок, явно хотел что-то сказать. Громко заплакала Полинка.

Рита, будто очнувшись, обвела взглядом чужие лица: обеспокоенное лицо пожилого мужчины, искомканное внезапным страданием лицо Олеси и раздраженное вынужденной встречей лицо матери. Вот он — ответ. Происходящее раздражало и тяготило эту женщину, ни тени раскаянья не было в её жестоком молчании. Она просто ждала, когда Рита уйдёт.

Швырнув в лицо матери их совместную потрепанную фотографию, Рита вышла за дверь и, не в силах ждать лифт, побежала вниз по лестнице, прыгая через две ступеньки сразу. Теперь она хотела только одного – быстрее глотнуть свежего воздуха. Для неё все закончилось.

Но не для Олеси. Широко раскрытыми глазами она наблюдала за всем происходящим и, чувствуя себя героиней нелепого телевизионного сериала, не могла поверить, что это теперь часть её жизни.

Отец, тяжело присев, молча собирал с пола в пакет рассыпавшиеся продукты. Мама прошла на кухню и, достав из ближнего ящичка прибор для измерения давления, опустилась на табурет. Тонометр пискнул, затем раздался ровный звук накачиваемого воздуха, спустя пару мгновений захлопали дверцы. Мама искала лекарство. Отец встревоженно посмотрел на неё и подал стакан воды. Как будто ничего не случилось. Олесю острой иглой пронзило новое откровение. Да ведь отец всё знал! Не может быть! Этого просто не может быть.

— Ма-ам! Ма-ма, — голос Олеси дрожал, — Разве всё это правда? Ну, что же ты молчишь? Мама!

И снова эта тяжелая тишина. Внутри Олеси, как снежный ком, ширился и рос целый клубок эмоций: недоверие, злость на молчание матери, разочарование, боль… Всё это захлестнуло Олесю и выбраться уже не было сил.

— Это не можешь быть ты! Это не можешь быть ты! Это! Не можешь! Быть! Ты! – голос её нарастал, пока не сорвался в визг, внезапно прервавшись на самой высокой ноте. Олесю била истерика.

…Этот бесконечный тяжелый день перешел в такой же длинный нелегкий вечер. Татьяна Александровна мало что могла сказать в свое оправдание, да и положа руку на сердце, совершенно не хотела оправдываться. Её злила реакция Олеси. И беспокоила. Что же до Риты, то давным-давно Татьяна Александровна уже приняла решение и это решение освободило её.

Когда-то, будучи юной и слишком самонадеянной девчонкой, она по глупости позволила случайному ухажеру чуть больше, чем должна была, а потом уже просто была не в силах его остановить. Ранняя беременность стала шоком для всех. Но родители с обеих сторон сумели договориться. Поспешная свадьба и жизнь в семье свёкров поставили на жизни и мечтах Татьяны жирный крест.

Мужа она не любила. Её любовью был другой паренёк с которым опять же по глупости, из-за своей неуемной ревности, она рассорилась вдрызг. После почти двух лет встреч они расстались. И тут же под руку подвернулся Толик. Он и стал отцом её дочери.

Жила Татьяна, как будто лямку тянула: тяжело, невесело, несчастливо. К дочери была равнодушна. Обязанности свои как мать и жена выполняла, но глубоко внутри понимала – не её это судьба, не её жизнь. Вторая беременность далась ей тяжело. Ребенка она не хотела. Муж её слезы и истерики списывал на беременность. Он, надо отдать ему должное, выполнял каждый её каприз. Наверное, все же любил. Но Татьяна так и не смогла за долгие годы побороть в себе отвращение к этому человеку. Всего лишь играла отведенную роль. Улыбалась, когда нужно было улыбаться, слушала, когда требовалось слушать, хвалила, когда нужно было хвалить.

Она почти смирилась со своей незавидной судьбой. А потом случайно встретила своего Сашу. И словно посмотрела на мир через только что вымытое до блеска прозрачное стекло. А за ним жизнь – яркая, разноцветная, настоящая. Она знала, что будет счастлива с ним. Она чувствовала это кожей, без слов, без признаний, без клятв.

О чувствах мужа не переживала. Что же касается детей, то здесь терзания были недолгими. В конце концов, рассудила она, дети будут жить с отцом, с родными людьми, с теми, кто их на самом деле любит. Конечно, острым мечом висело над ней возможное осуждение общества. Но это была небольшая плата и Татьяна готова была её заплатить.

Саша её решение принял спокойно. Они хотели начать всё с чистого листа и никогда не возвращаться в прошлое, ни мыслями, ни разговорами. Уход из первой семьи дался ей легко, но не желая оставлять за собой нерешенные вопросы, она сама позвонила Анатолию и поставила точку. Больше возвращаться к своему прошлому она не желала.

Они с Сашей перебрались в другой город. Вскоре родилась Олеся, и Татьяна с головой нырнула в свое новое материнство. Она была счастлива. Да, все эти годы она была счастлива и не понимает, почему должна сегодня за это извиняться. Почему счастье других людей важнее её собственного счастья? Почему жертву должна была принести она?

….Олеся еле дождалась утра. Тяжелые откровения матери и бессонная ночь не прошли бесследно. Веки набрякли и отекли, голова была тяжелой. Очень хотелось не знать и не помнить, но раз за разом перед её глазами проносились события прошедшего дня и это было невыносимо.

Она поспешно собрала сумку, подхватила сонную Полинку и, коротко простившись с родителями, спустилась к ожидающему такси. Ей нужно было время, чтобы если не понять, то хотя бы попробовать принять это новое знание.

Часть 5

Случившееся очень отдалило Олесю от родителей, темной бездонной расщелиной пролегло между ними. И хотя больше никто не затрагивал острую отточенную занозу из прошлого, все знали — она есть. И делать вид, что ничего не случилось, Олесе становилось все труднее и труднее.

Всё чаще она отказывалась привозить Полинку в гости к бабушке и дедушке, ссылаясь то на занятость, то на плохое самочувствие, то на несуществующие планы. Сама тоже не ездила – не могла. Не могла преодолеть в себе нежелание видеть мать и горькое разочарование в ней. И одновременно винила себя за это. Ведь для неё родители сделали всё, что было в их силах. Она никогда не сомневалась в их любви к ней. Имеет ли она право вот так себя вести? Оборвать связи и не звонить неделями? Ответа не находилось, как не находилось и сил, чтобы простить.

Татьяна Александровна тяжело переживала разрыв с дочерью. И, может быть, впервые в жизни серьезно и глубоко задумалась о том, что сделала много лет назад. Прежде любые совестливые мысли отметались ею тотчас же, она говорила себе, что другого пути не было. Поступить по-другому она не могла, иначе бы никогда не была счастлива, не знала бы любви, не радовалась бы каждому дню. И мысли отступали, а с годами и вовсе перестали её тревожить.

Теперь же она изводила себя вопросом, а действительно ли она не могла поступить иначе? Или просто не хотела? Нелюбовь и отвращение к мужу бездумно перенесла на Риту и Бориса… Но могла ли она управлять этим? И муж, и мальчик с девочкой были физически неприятны ей, это правда. Остаться воскресной матерью и притворяться дальше всю жизнь? Отчего такая ложь была бы лучше?

За окнами забрезжил ранний рассвет. Татьяна Александровна так и не сомкнула глаз этой ночью. Она уже и думать забыла о своем неприглядном прошлом, а надо ж ты, как обернулось. Такая вот отсроченная расплата. Ну даст бог, всё устаканится, все вернётся на прежние рельсы, надеялась она.

Рассказывать отцу о встрече с матерью Рита не стала. Видимо теперь пришла её очередь поберечь его чувства. Несмотря на всю неприятность ситуации, Рита в целом была удовлетворена. Она наконец-то призналась себе самой, что мать не любила их. Эта правда всегда висела в воздухе, ведь как иначе можно объяснить её поступок. Но нет, Рита старательно отвергала эту очевидную правду. Как же все мы хотим любви, задумалась она, как же осуждаем тех, кто не в силах дать её нам.

Телефон тренькнул уведомлением. От неожиданности Рита даже привстала. Ей писала Олеся. Извинялась за беспокойство, предлагала встретиться. Рита прочла и не ответила. Её очень не хотелось нарушать только-только восстановленное душевное равновесие. Да и о чем им говорить? Женщину эту, Олесину мать, она поняла. Простить пока не получалось. Нет, не стоит опять во всё это влезать. Рита удалила сообщение и заблокировала контакт.

Её неприступности хватило на два дня. Измотавшись вконец от мыслей, она ответила Олесе, что готова увидеться.

Сёстры встретились в большом городском парке. Удивительно, но никто из них не затронул настоящей причины их встречи. Разговор сложился легко. Не мешала даже разница в двенадцать лет. Рита оказалась интересной собеседницей, ироничной, с чувством юмора. Для лёгкой и открытой Олеси это стало глотком свежего воздуха. Их удивительно влекло друг к другу. Они будто бы встретились после долгой разлуки и взахлеб рассказывали друг другу все накопившееся новости.

Время пролетело незаметно. Олесе было пора забирать Полинку из сада и они медленно пошли к центральному выходу из парка. На несколько минут наступила тишина. Каждая из них старательно обходила главную тему. Но больше молчать об этом было нельзя.

— Рита, прости меня, — Олеся повернулась к Рите, — Прости.. нас. Если можешь, прости.

Голос её дрожал. Она боялась, но все же решилась сделать то, чего не сделала её мать: получить прощение Риты.

Рита на секунду замерла.

— Олеся, милая, ты ни в чем предо мной не виновата, — обняла она поникшие плечи молодой женщины, — Даже не думай об этом. А что до… мамы… — голос Риты дрогнул, — Да. Очень давно я потеряла мать. Но посмотри, какую классную я нашла сестру!

Плотину прорвало. Они сказали друг другу главное. Их было уже не остановить. Прохожие кто с недоумением, кто с любопытством смотрели на двух женщин, которые стояли посреди дорожки, обнявшись и рыдая навзрыд, целовали мокрые от слез щёки друг друга.

Многое в их жизни теперь изменилось. Словно стремясь наверстать упущенное время, сёстры часто созванивались и встречались, несколько раз даже съездили вместе в отпуск. Подружились семьями. Всё в их отношениях текло ровно и спокойно, будто бы так было всегда.

И пусть фигура матери, такой разной для каждой из них, незримо всегда маячила поодаль, они научились с этим жить. В конце концов именно благодаря ей они теперь есть друг у друга.

Татьяна Александровна если и догадывалась по редким обрывкам Олесиных разговоров о том, что её дочери сблизились, то никогда, не единым словом, не обмолвилась об этом. Та её жизнь закончилась много лет назад и она всё про себя понимала. И может быть именно дружба Риты и Олеси в свое время ляжет последним зернышком на чашу весов в день Страшного её Суда, и ей даровано будет прощение. Кто знает…

 

КОНЕЦ

Уважаемые читатели, мне предстояло рассказать вам очень непростую историю. И был очень велик соблазн примирить Риту и Татьяну Александровну. Но это было бы неправдой, потому что в реальной истории Риты этого так и не произошло. Но зато Рита обрела сестру.

А судить мать неимоверно тяжело, хотя, на первый взгляд, и очень просто. Просто, если ты не был в её обуви и не прошел её путь. Я судить не берусь. Но за её дочерей я бесконечно рада. А вы?

Источник

Понравилось? Поделись с друзьями:
WordPress: 9.78MB | MySQL:86 | 0,239sec