Маленькая вертлявая Найда в последнюю секунду юркнула в проем закрывающейся калитки и легким пушистым клубком покатилась за вышедшей хозяйкой.
— Куда ты увязалась? Иди домой! — сердито прикрикнула на неё Лилия Тарасовна. Но собака отбежав на безопасное расстояние, уже побежала короткими зигзагами по дороге, и за ней то тут то там вздымались фонтанчики пыли.
— Ой, да пусть погуляет с нами, засиделась тоже дома-то, — Наташа взяла мать под руку, и они медленно пошли вдоль улицы. Вечернее солнце большим огненным диском висело у кромки горизонта, отчего и на траву, и на дома падали теплые слепящие блики.
Наташе немного за сорок, она уже много лет живет в мегаполисе, на другом конце страны. Работа, муж, взрослые дети. Уже и не вспомнить, когда она приезжала в родные места, все чаще предпочитая отпуск за границей или шумные вылазки с друзьями. Но этим летом её потянуло домой, в село. Внезапно, остро и неожиданно. Долго не раздумывая, она взяла отпуск и вот уже несколько дней, как мир вокруг замедлился, стал спокойным и размеренным, каким не был уже давно.
За это время, между неспешными разговорами с матерью, она успела и пирожков с яйцами и луком напечь, и вареников с вишней наварить, и лениво покачаться в гамаке под тенью развесистого орехом – словом, сделать все то, на что никогда не хватало сил и времени в шумном торопливом городе.
А сегодня они с матерью решили прогуляться по улицам села. Как говорится и на людей посмотреть, и себя показать. Но смотреть оказалось особо не на кого. Из немногих жителей, попадавшимся им на пути, Наташа никого не узнавала. Без подсказки она узнала только Нину Петровну, учительницу и ахнула. Надо же, как время летит.
Но изменились не только люди. Улицы и дома тоже стали другими. И пока мать не спеша рассказывала местные новости, Наташа во все глаза смотрела на дома своего детства. И не узнавала. Где-то накрыли новую крышу, где-то выросли высокие кряжистые деревья, спрятавшие за собой покосившийся неухоженный дом. Где-то, наоборот, поставили другие ворота или пристроили веранду. Всё было по-другому. Да и жили в этих домах уже совсем другие люди.
Было любопытно и странно.
— Мам, давай до дома Гофицких дойдём, — Наташа махнула рукой вверх.
Он располагался выше по улице, стоял всегда в самом её конце. «Дальний дом», так всегда называли они между собой дом Наташиной подруги Ларки Гофицкой.
— Дочь, да там и не живет никто, — Лилия Тарасовна пожала плечами, — ну пошли, раз хочется. Всё равно гулять.
Увиденное Наташу поразило. «Дальний дом» всё так же находился в конце улице, но встретил их зияющими глазницами окон. Ни стёкол, ни рам. Подъезд к дому и сам двор густо заросли деревцами и кустарниками. Печная труба разрушилась, а темный шифер на крыше местами провалился. Забора не было вовсе
Заскучавшая было Найда сначала коротко тявкнула, а потом залилась лаем и погналась за котом, который шустро нырнул в заросли во дворе дома.
— Найда! Найда! Иди сюда! — Лилия Тарасовна стала спускаться в заросший двор, — Вот чертяка, сейчас куда-нибудь встрянет не дай бог.
— Мам, я сама схожу за ней. Стой тут, — Наташа осторожно ступая вошла во двор, окликая собаку.
Сколько же лет назад она была в Ларкином дворе в последний раз? Двадцать пять? Двадцать семь? Да, где-то так. У Лариски, помнится, в начале девяностых умер отец и они притихшей девчачьей стайкой чистили молодую картошку для поминок, а потом жарили маленькие пухлые пирожки.
Без дядьки Петра дом Гофицких опустел и затих. Ларискин отец всегда как магнитом притягивал к себе всю детвору села. Он был знатный шутник и рассказчик всяческих историй. Бывало разводил костёл, насыпал в тлеющую золу полведра картошки и, пока она пеклась, дядька Петро рассказывал очередную небылицу, приключившуюся с ним.
— Ты своими рассказами детвору голодом заморишь, — смеялась вышедшая за двор Ларкина мать, — поди готова картошка-то. Доставайте!
Она выносила нарезанное тонкими прозрачными ломтиками сало, отсыпала в стеклянную солонку крупной соли и шла по своим делам. Наверное такой вкусной печенной картошки, как у Гофицких Наташа и не ела никогда.
С Ларкой они были не разлей вода, и в школу вместе и со школы. Хорошая она была девчонка, простая, веселая, интересно им было вместе. А потом Наташа закончила школу, поступила в ВУЗ и уехала на другой конец страны, их дороги с Ларисой разошлись.
А через несколько лет сороки на хвосте принесли из родных мест печальные новости о том, что Ларка пошла по наклонной. Связалась с дурной компанией, бросила учёбу, вывезла из дома наперекор матери мало-мальски ценные вещи, а потом и вовсе исчезла.
Ларискину мать это сильно подкосило, она поначалу держалась и пыталась дочку искать. Но беда одна не ходит и вскоре одинокая обессилевшая женщина слегла с тяжелым диагнозом. Хоронили её всем селом вскладчину.
Как-то так сложилось, что ни родни, ни близких у Гофицких не осталось. Никто не претендовал на дом и если поначалу соседи как могли присматривали за опустевшим жильем, то через пару-тройку лет время стало брать своё. Охочие до наживы дельцы потихоньку срезали батареи и вынесли всё, что могло иметь хоть какую-то ценность.
Наташа присела на выщербленную от времени ступеньку у веранды. Дверь в дом покосилась и висела на одной петле. Войти в дом она так и не решилась.
— Наташа! Наташенька! — с дороги донесся беспокойный оклик матери, — Доча, всё в порядке? Ты что там застряла?
Тут же вынырнувшая из кустов Найда радостно завиляла хвостом и ткнулась носом Наташе в руку. Пора было идти.
Всю обратную дорогу Наташа слушала мать вполуха и кивала невпопад. Она всё еще видела перед собой чистый ухоженный двор Гофицких, Ларкина мать, подоткнув юбку, моет пузатые трехлитровые банки, дядька Петро носит на задний двор охапками душистое сено, а они с Лариской едят нарезанный ломтями рубиновый арбуз и сладкий липкий сок течет по их детским загорелым рукам до самых локтей. Они смеются, щурясь от вечернего солнца. И впереди вся жизнь. Большая интересная и, казалось, долгая-долгая жизнь…
КОНЕЦ
Уважаемые читатели, а вам случалось приезжать после долгого отсутствия в родные места и увидеть что-то, к чему вы не были готовы: поседевших друзей, постаревших учителей, безжизненные дома и дворы или может быть что-то еще, что светлой болью отозвалось в вашем сердце? Расскажите, интересно.
