Татьяне немного за тридцать, у нее давно своя семья — муж и двое детей-дошкольников.
Таня прекрасно справляется с двумя шалунами, при этом успевает работать, вкусно готовить и неплохо содержать дом. Взрослая успешная женщина, у которой все горит в руках и все получается.
При этом мало кто знает, что Таня до сих пор никак не может побороть в себе какую-то детскую обиду и недоумение на собственную маму.
Мама у Тани — хорошая, добрая, чуткая и сострадательная …для чужих.
Для каких-то бывших соседок, двоюродных сестер старых коллег, шапочных знакомых, с которыми когда-то там в махровом году в молодости вместе отдыхали в пансионате по путевке от профсоюза — мама буквально вывернется на изнанку: и поможет, и узнает, и в больницу прибежит с куриным бульоном, и деньгами выручит, и переночевать пустит, если надо.
Но когда дело касается своих родных дочери и внуков — на маму где сядешь, там и слезешь.
Мама живет на соседней улице, но в гости к внукам не рвется совершенно. Младший, двухлетний, Танин сын ее даже успевает забыть от встречи до встречи, и каждый раз опасливо косится первое время на незнакомую пожилую женщину, редкую гостью. Если бы бабушка вздумала взять малыша на руки, возможно, он бы и ударился в рев. Но танина мама к детям особо и не лезет, к общему удовольствию. Тискать их и целовать абсолютно не в ее стиле.
При этом она охотно сидит с заболевшим сыном соседки, матери-одиночки, которой кровь из носу надо на работу, а ребенок встал с температурой 39. Просто в порядке дружеской взаимопомощи. Танина мама как добрый ангел — и температуру померит, и морсик сварит, и книжку почитает, и врача дождется — и от предложенных матерью больного ребенка денег откажется: вот еще, мол, не выдумывай! Убери сейчас же! у тебя что, лишние, что ли? тебе вон лекарства ребенку еще покупать… Люди должны выручать друг друга!
Соседка радостно благодарит и даже не догадывается, что в это время у доброй бабули ее родная дочь третьи сутки лежит в лежку с теми же 39ю на градуснике, и по ней бесконтрольно и неуправляемо скачут двое детей, которые по причине полной беспомощности матери уже несколько дней живут почти на одних бананах и йогуртах — пока не придет с работы отец и что-нибудь не сварит горячее.
С одной стороны, мама вроде и не обязана помогать. И обижаться нельзя. Но Тане все равно обидно. С чужим она. значит, сидит, а свои — хоть помрите там.
При этом никто не ссорился, не устраивал бойкотов — просто маме некогда, и она не считает возможным отодвинуть свои общественные дела во имя помощи дочери. Людей подвести она не может и в страшном сне. Позавчера у нее было одно, вчера другое, сегодня вон у соседки ребенок заболел…
Все знакомые, кто знает Танину маму, считают, что Тане повезло. Мама все знает, все умеет, за чужим ребенком вон как присмотрела — за своими там, наверно, и вообще присмотр на высшем уровне. Ага, как бы не так…
Причем, так было всегда, еще с детства.
Мама и раньше запросто могла отдать купленную для дочери, но еще не подаренную вещь случайно забежавшей подруге с ребенком — ну как это тот малыш уйдет из дома без гостинца??? А тогда, в пору дефицита, купить потом такую же куклу или такую же сладость второй раз было возможно не всегда.
Мама могла кормить домочадцев макаронами и разжаренной на сковородке уже несвежей колбасой — не выбрасывать же дефицит! — а гостям достать из холодильника свежие деликатесы, о существовании которых в доме Таня и не догадывалась.
И так во всем, чего не коснись.
Вот что это, а? как думаете, откуда ноги растут у такого поведения?
Почему чужим людям за «спасибо» последнее отдать готова, а свои, на которых, чего уж там греха таить, все равно в глубине души теплится надежда в плане стакана воды к одру — перебьются, выходит? Помогать своим — не престижно, что ли?
Как же так? Где логика?
Что скажете?
