Кто умнее? Давно понятно, что спор об сравнительном анализе кошачьего и собачьего ума лишен смысла по определению. Это как спорить про мужской и женский ум. И поди пойми, кто умнее себя ведет. Есть некие грустные мысли на сей счет, но я гоню их от себя.
Плюс (я уже про четвероногих)— результаты наблюдений сильнейшим образом зависят от наблюдателя. Но есть иногда и абсолютные результаты. Мой — не в пользу псов, да простят меня котоненавистники. Несколько лет назад у соседской собаки начались 120 минутки гнева. То есть, представьте: лето, деревня, ляпота, послеобеденная дрема… и вдруг дикий непрекращающийся лай. До хрипоты, до истерики, с подвыванием и почти человеческим матом, и так два часа без перерыва. Каждый день.
Наконец, я не выдерживаю и прусь к соседу.
— День добрый!
— Наше-вам!
— Ваше-нам! А позвольте полюбопытствовать-пошто животинку тираните?
— Ааааа… ну зайди, глянь.
Захожу и каменею. Конура. Цепь. Натягивая цепь до состояния струны, почти придушив себя ошейником, в истерике бьется соседская собака — трехлетняя немецкая овчарка. На расстоянии 20 см от точки максимального разлета ее слюней — толстый рыжий кот демонстративно вылизывает свои причиндалы. На собаку-ноль внимания.
Мы молчим. Сказать нечего.
— А что не гонишь эту падлу?
— Ты издеваешься? Я задолбался за ним бегать. Через 5 минут возвращается.
— Спусти собаку с поводка.
— Не надо. У нее тут бульмастиф за забором томится. Она чуть что — сразу к нему. Куда я потом плоды любви дену?
— Да уж. И этот не уйдет. Я его знаю. Он моему коту морду бить ходит раз в неделю. В дом через форточку залазит и ну Моню мудохать. Хоть календарь по нему сверяй. Пунктуальный.
— Не говори.
— Погодь, идея есть.
— Ну?
— Завтра приду — попробуем.
— Ну-ну.
С утра я пришел к соседу до очередного котовьего визита и мы удлинили цепь метра на два. Потом пошли пить чай на веранду. Кот явился без опозданий. Мы замерли. Старт… Ииииии…Нуууу… Вот гад! Как только счастливая овчарка пересекла заветную черту, с кота слетела вся его индиффирентность. С поразительной прытью рыжая скотина с места сиганула метров на 5 в сторону, вынув свой зад из пасти за мгновение до щелчка.
Мы разочарованно орали на веранде. Овчарка выглядела постаревшей лет на пять. Такого горя на морде собаки я ни до, ни после не видел. Два дня прошли без обычного концерта. На третий все повторилось, но на два метра дальше. Плюс полметра форы—на всякий случай. Математик, блин.
Пришлось ловить эту гниду у себя дома. Во время очередной экзекуции тюфяка Мони рыжий увлекся, и я успел захлопнуть форточку. Всего-то пара часов и разнесенный дом — и матерящаяся скотина извивается у меня в руках. Не обращая внимания на вой и проклятья, я упаковал мерзавца в мешок и вывез в лес километрах в тридцати от нас. Там и выпустил.
Вернулся негодяй недели через две и сильно исхудамши. Гонору тоже по дороге поубавилось. Намек был понят — больше над собаками он не издевался. Даже от кота моего отстал, хотя трус Моня при виде рыжего раздувался как шар и ходил так, с шерстью дыбом, по два часа. Все это с выпучиванием глаз и утробным подвыванием. Лузер. Зимой, в лютые морозы, я даже пускал его в подвал — погреться и переночевать.
