«Я перестала думать о том, что надо кому-то нравиться, чему-то соответствовать», — призналась актриса.
– Анна, в фильме «Трудности выживания», который стал поводом для нашего разговора, вы появляетесь в трехэпизодах, а успеваете и блондинкой предстать, и брюнеткой. А в жизни можете позволить себе часто менять цвет волос, прическу?
– Порой мне хочется, но работа такая, съемки постоянно, нужно быть в определенном образе. Но года два назад я постриглась коротко, а теперь вот отращиваю волосы.
– Вы в принципе человек настроения или плана — точно знаете, что у вас будет завтра, через неделю, дома идеальный порядок, за квартиру оплачено, квитанции стопочкой?
– В работе, конечно, все по плану, куда деваться. А когда жизнь, то не особо получается. Хотя документы стараюсь хранить в одном месте. За порядок дома отвечает моя помощница, которая приходит раз в неделю, все убирает, гладит, стирает. Понятно, я не коплю несколько дней посуду, не буду же в грязи жить, но большую уборку отдаю в надежные руки. Я готовить люблю, а остальные домашние дела терпеть не могу.
– Зайти в магазин, влюбиться в какую-то вещь и уговорить себя купить ее, даже если нет необходимости и финансы лучше попридержать, — это про вас?
– Деньги тратить мне нравится, но, если потом понимаю, что вещь носить не буду, дарю ее кому-нибудь. Мне радостно, когда угадываю.
– А чем последним себя побаловали?
– Купила колечко в Ессентуках. Увидела его и все сомневалась: брать или нет, подумала, красивое, под многие наряды подходит — возьму.
– С дочерью Соней часто ходите по магазинам?
– Очень любим это, но в Москве получается редко, работаем постоянно, а вот если куда-то выезжаем — там с удовольствием.
– Соня как-то говорила, что вы все норовите, когда рядом, расплатиться своей картой, пытаетесь так облегчить ей жизнь.
– Она же маленькая совсем, 22 года. Хочется дать ей то, чего не хватало мне в ее возрасте, — украшения, платья, чтобы все это у нее было. Но Соня запрещает тратиться на нее, потому что давно зарабатывает сама (Софья Ардова — актриса. — Прим. «Антенны»), а меня огорчает, что она не позволяет. С дочерью я все-таки больше попадаю в какие-то предпочтения, а сын постоянно отнекивается: лучше сам куплю.
– В сентябре ваш день рождения. Это повод позвать друзей, близких или предпочтете пропустить и «не заметить»?
– Последнее время я чаще уезжала в эту дату, не знаю почему. То работа, то отдых. А так, если есть возможность, собираю, нет — позже встретимся, как-то отметим. Но в этот раз меня в Москве не будет.
– Слышала, к праздникам вы сами все закупаете и готовите на стол.
– Так и есть. Сейчас уже удобно пользоваться доставкой, но мясо, фрукты, овощи беру всегда сама, их же нужно видеть.
– И что гости ждут из обязательных блюд?
– Наверное, ленивую ачму и ростбиф. Ачма проста в приготовлении, это лаваш, запеченный слоями со смесью сулугуни, адыгейского сыра, яиц и молока. А ростбиф меня недавно научили делать в ресторане. Для него нужно взять хорошую говяжью вырезку, но главный секрет — правильно ее промариновать. Самый простой способ — продержать часа три, а лучше всю ночь, в смеси морской соли и горчицы. А потом запечь.
– Анна, какой возраст для вас был самым счастливым? Когда пришли в согласие с собой?
– Осознанный путь любви к себе у меня начался лет в 35. До 40 я чувствовала себя прекрасно. С 44 и по сей день — хорошо. Ситуации, конечно, бывают в жизни разные, но с каждым годом мне все лучше.
– Говорят, в юности у вас было прозвище Анька-чума. За что вы его заслужили?
– Неуправляемая была, энергии много, темперамента. Плохо слушала, не хотела учиться, внимание не держалось долго. Больше проводила времени на улице, чем дома.
– Вы едва не окончили школу без аттестата… Кто наставил на путь истинный?
– Свекровь моей старшей сестры Нины договорилась, чтобы меня допустили до экзаменов. Я ведь почти не ходила в школу в десятом классе. Нина и ее муж Митя позанимались со мной недели две. Я все выучила и сдала на четверки, а мне поставили тройки.
– Как родители справлялись с такой дочерью?
– Думаю, с трудом. Делали, что могли, любили, как умели, как получалось.
– Вы росли в таком окружении, которое сейчас назвали бы звездным. Мама — актриса Мира Ардова, отец — режиссер Борис Ардов, отчим — Игорь Старыгин, дядя — Алексей Баталов, бабушка Нина Ольшевская — ученица Станиславского, дед — писатель Виктор Ардов. Для вас в этом были только плюсы или минусы тоже? Груз ответственности давил?
– Как у всех детей из известных семей, это, с одной стороны, великое благо, потому что прекрасное начало, привитие вкуса, знаний, а с другой — от тебя ждут многого и нужно соответствовать. А когда ты трудный подросток, это сложно. У меня был долгий процесс принятия себя в этой семье.
– А с чем связаны ваши счастливые воспоминания детства?
– Это время, проведенное с бабушкой Ниной Антоновной Ольшевской. На лето мы снимали домик в деревне и с ней туда уезжали. Она была невероятной доброты, мудрости и достоинства человек, а еще очень меня любила. К сожалению, я так мало у нее расспросила. Про многие вещи. Об Ахматовой, Маяковском, Ильфе и Петрове, Зощенко, Пастернаке, о Фаине Георгиевне Раневской, которая приходила к ним в дом. Вероника Витольдовна Полонская, последняя любовь Маяковского, все время была рядом, почему я с ней так мало разговаривала? Я прибегала к папе, бабушке и отправлялась гулять с подружками. Это сейчас понимаю, что надо было сидеть рядом, спрашивать и слушать. Как я могла быть такой глупой?! Потом, понятно, папа что-то рассказывал, дядя Леша и дядя Миша (писатель, публицист Михаил Ардов. — Прим. «Антенны»). Многое узнала из его книг «Легендарная Ордынка» и «Вокруг Ордынки». Но я должна была с бабушкой обо всем этом говорить, потому что она непосредственно со всеми общалась, дружила. То ли мне казалось, она будет жить долго и все успеется, не знаю. Непозволительная глупость — раскидываться такими вещами. Очень об этом жалею.
– Сколько вам было, когда не стало бабушки?
– 21 год, взрослая уже барышня.
– Считаете, тот возраст, когда думаешь о таких вещах?
– Но я же читала их книги, любила.
– С учетом опыта со своими детьми чаще об этом разговариваете, они вас спрашивают?
– По-разному. Иногда они задают вопросы. Но Ордынку, центр, все мои заповедные места, где выросла, я детям так и не показала. То у меня съемки, то они уезжали куда-то.
– Пять лет вы упорно поступали в театральные вузы без всякой поддержки близких, успев за это время поработать гардеробщицей в театре, заливщицей, экономистом в транспортной компании, продавщицей… Когда родители сказали вам: «Дочь, ты хорошая актриса, мы тобой гордимся»?
– Мне было лет 29, когда папа пришел на спектакль «Чума на оба ваши дома», посмотрел первый акт, заглянул за кулисы, сказал мне: «Ты так похожа на мою маму на сцене» — и заплакал. Конечно, я была счастлива, что напомнила ему любимую бабушку, но какая я актриса в глазах отца, так и не поняла. Сделала вывод, что хорошая, потому что бабушка была хорошей артисткой. А мама, уже когда шел проект «Одна за всех», а он начался лет 10 назад, сказала: «Знаешь, у меня есть там любимые герои, я тобой горжусь». Я была поражена, подумала тогда: ну надо же!
– И что понравилось маме?
– Больше всего охранница, которая постоянно засыпала. Это сложный образ, поскольку текста нет, и нужно до секунды все верно делать. Чистая клоунада.
– Ее признание было для вас ценно или оно прозвучало слишком поздно?
– Конечно, это же мама, я всегда останусь ее ребенком. К тому же она сама хорошая артистка.
– Вам в принципе важно стороннее мнение или вы человек самодостаточный, уверенный в себе?
– Все артисты без исключения ориентированы на внешнее мнение, у нас профессия такая, за нами же наблюдают со стороны и говорят, что делать. Режиссер в первую очередь. Поэтому мы все, кто в большей степени, кто в меньшей, зависимы от того, что про нас скажут, напишут. Мне нужно с сотней людей посоветоваться, прежде чем принять решение.
– Кто для вас главный советчик?
– Сестра Анастасия (дочь Игоря Старыгина. — Прим. «Антенны»), подруги, уже во многих вопросах дочь, сын, когда успеваем с ним что-то обсудить. Но я выслушаю всех, взвешу, а потом поступлю, как считаю нужным, порой меняя мнение.
– Вы сказали, что в 35 стали принимать себя. Это связано с актерскими успехами?
– Думаю, во многом, да. В профессии я тогда чуть-чуть встала на ноги, поняла, что имею право ею заниматься, чего-то стою. Но я уже и детей двоих родила. А потом, в 35 надоедает быть хорошей девочкой. Слушать, как надо, как не надо… Да пусть все уже идут лесом.
– Если вспомнить вашу юность, вряд ли вас можно назвать хорошей девочкой, которая всегда слушала и делала, как ей говорят.
– Понимаете, в чем дело, — не важно, двоечница ты или отличница. Синдром хорошей девочки свойственен и тем, и другим. Когда вас хотят видеть идеальной, а вы понимаете, что не можете до этого дотянуться, вам проще быть плохой, и пусть это крайность, но тогда не нужно доказывать идеальность. А в 35 я перестала думать о том, что надо кому-то нравиться, чему-то соответствовать. Стала просто жить, понимая, что я такая, какая есть, и менять себя не стоит, если только самой что-то захочется. Например, зарядку делать по утрам или бросить курить, что и сделала в свое время. Но потому что сама так решила. Осознаешь наконец, что ты — целостный человек, внутри тебя есть что-то, от чего не уйдешь, да и не надо, и если кто-то это принимает — хорошо, а не принимает — значит, не по пути вам. И не надо стараться! Просто делать то, что можешь и что должно по отношению к профессии, к жизни, к семье, к детям. Остальное — лесом! Мне до сих пор иногда хочется кому-то что-то доказать, соревноваться, конкурировать, сравнивать себя с кем-то, что совсем маразм. Но мы, девочки, любим это дело. И хоть это путь в никуда, все равно сбиваешься. От этого начинаются комплексы, расстройства.
– Что из того, чего не хватало вам в юности, постарались дать своим детям, в чем действовали по-другому?
– Я пыталась их понять, особенно в переходном возрасте, когда все эти подростковые бзики. Это же все гормональные изменения, от которых им и самим тяжело. Как только мне хотелось поссориться или наорать (хотя все равно это делала, я же живой человек), старалась сдерживаться.
– В ком из них узнаете свой бунтарский характер?
– Они оба хороши. Соня, например, два года проработала в МХТ в стажерской группе. Потом пришла и сказала: «Мам, я больше так не могу, не хочу бегать в массовке, когда меня заставляют отказываться от ролей в кино, в сериалах. А как с нами ужасно обращаются! Не могу молчать, когда мое мнение не учитывают или звонят поздно ночью и сообщают, что в 11 утра репетиция. Это несоблюдение человеческих прав. Можно я уйду?» Я ответила: «Уходи, конечно, не сомневайся, делай как хочешь. Не надо сидеть и терпеть. Вообще ничего никогда не надо терпеть». Понятно, что каждому человеку в силу обстоятельств приходится с чем-то мириться, но если есть возможность не делать, что не хочется, дайте себе возможность.
А Антошка перешел из школы-студии Табакова в колледж Филатова из-за разногласий с преподавателем. Я пыталась остановить его, у нас даже случился конфликт, когда он сказал, что бросит вообще все, говорила: «Я тебя очень прошу, ты обязан получить среднее образование, это последний год, окончи, а потом делай, что хочешь». На самом деле я бы его поддержала, потому что согласна с ним, но испугалась, что он останется совсем без образования. Ну как это? А что дальше? Запретила ему уходить, честно скажу. Антон тогда обиделся: «Ты же самая свободная мама на свете, как ты можешь?» Объяснила ему: «Я не поддержала тебя, потому что моя материнская обязанность дать тебе среднее образование, а лучше высшее, но тут уже заставить тебя не смогу. Решишь сам». И когда он перевелся, я была рада.
– С кем из детей проще находить общий язык?
– Мы и с дочерью, и с сыном хорошо понимаем друг друга, но между собой они ближе, чем со мной. Это естественно, потому что они одного поколения, брат и сестра. Иногда я немножечко ревную и расстраиваюсь, а потом думаю: какое же счастье, что дети так дружат, пусть у них и есть от меня секреты. Соня мудрее меня, спокойнее, а у сына абсолютно мои темперамент, характер. И отчасти от этого Антошка мне понятнее и с ним проще, но когда я раздражаюсь — сложнее. В нем я вижу себя со стороны. Когда я начинаю кричать, Соня замолкает, выслушивает, и все быстро заканчивается, а Антон отвечает мне в два раза громче и общаться становится невозможно, мы перестаем друг друга слышать. Но я понимаю, что все это сверху, наносное, а не внутри. Любовь к этому никакого отношения не имеет, просто вспыльчивость.
– Сами вы долго несли крест «на детях гениев природа отдыхает», а сына и дочь рискнули привести на съемочную площадку очень рано. Соню в шесть лет, Антона года в четыре. Почему? Видели в них актерские задатки, давали шанс попробовать что-то новое или это был еще и вариант дополнительного заработка?
– Не могу сказать, что я думала о том, чтобы они зарабатывали, хотя на каком-то этапе мы на деньги Сони сняли на лето дачу и даже жили на ее средства, потому что не было съемок ни у меня, ни у мужа. Поэтому, когда сейчас она говорит мне: «Не покупай», отвечаю: «А ничего, что были времена, когда ты всех нас кормила?» А со съемками все получилось случайно. Как-то позвонила Оля Прокофьева, сказала, что нужно, чтобы кто-то сыграл ее дочь, предложила: может, Соня? Я спросила дочку, хочет ли она. Она ответила: «Хочу». Поехали на пробы, все получилось, и она стала сниматься. Ей нравилось, поэтому я не возражала. А Антошу я как-то взяла на «Женскую лигу», там его первый раз подсняли, а потом он прошел к Эдику Радзюкевичу в «All inclusive, или Все включено», но тоже без меня. Я предлагала Эдику, когда нужны были дети в кадре, попробовать сына, но он сказал: «Зачем мы будем своих снимать?» Ну не надо, так не надо. А потом моя агент отправила ему Антошкину фотку, и Эдик мне сказал: «Такого чудесного парня нашел! Классный! Будет твоего сына играть». А я ему: «Это и есть мой сын». Так что ничего специального я делала. Просто дети у меня способные.
– Не боялись пускать их в эту профессию, непредсказуемую и зависимую, тем более вам тернистый путь пришлось пройти?..
– Как же не пугаться. Я мама, за все волнуюсь.
– А сказать: посмотрите на меня?
– Так я счастливый человек. И хороший пример. Хотя, если человек хочет стать артистом, его не отговорить. Если по-настоящему хочет. Сколько раз слышала от разных девушек: «Я ведь ходила в театральную студию, а потом родители запретили идти в актрисы». Слушаю, киваю, а про себя думаю: «Хотела бы — пошла». Это относится ко всем профессиям и ко всем ситуациям в жизни. Хочу уйти от мужа. Хочешь? Уходи. Не уходишь, значит, не очень-то и хочешь. Все устраивает. Только не ври себе. Отдавай отчет. Трудно не врать себе. Не всегда получается. И у меня тоже.
– Но мы порой заложники каких-то обстоятельств — ипотеки, кредитов, долгов…
– Упаси боже. Я боюсь кредитов. Ненавижу быть должной. Для меня это страшная ноша.
– А был опыт?
– Конечно, когда безденежье, как без этого. И занимала, и перезанимала. Не отдать не могу, а когда нечем и нет работы, страшно.
– Когда смотрите на детей на экране, на сцене, вы честны по отношению к ним или немножко авансом хвалите?
– Надеюсь, я объективна. Но мне нравится, как они работают. Понятно, что учатся, есть плюсы и минусы, но в общем я довольна.
– Покритиковать их можете или промолчите, чтобы не напугать?
– Когда как. Если им все сказали педагоги и дети мне об этом рассказывают, зачем повторять. А если чего-то не хватило, могу посоветовать. Аккуратно.
– А они могут сказать: «Мам, ну что это за фигня?»
– Конечно. Приходили на последнюю антрепризу, и для меня стало потрясением, как Антон меня потом разобрал, очень точно, по-режиссерски. И Соня говорила какие-то вещи.
– Не болезненно критику от них слышать?
– Они же по делу. Когда человек хочет помочь, у него критика конструктивная. Это выражение любви. А смешать с грязью каждый дурак может.
– Сейчас и дочь, и сын живут самостоятельно?– Да, Соня уже года два, а Антоша давно жил с отцом (с актером Александром Шавриным Анна развелась в 2017 году после 20 лет брака. В декабре этого же года его не стало. — Прим. «Антенны), ко мне только приходил, и год уже как один. Я предложила переехать ко мне, он отказался: «Мне и одному хорошо». Ну а что, взрослый мальчик, 18 лет.
– Наведываетесь к нему с кастрюлей борща?
– Если только полить мои любимые цветочки, а поесть при необходимости он может и ко мне зайти, я же живу в 20 минутах от него.
– Вы мама-наседка или давно отпустили детей в самостоятельную жизнь и только наблюдаете со стороны?
– Я стараюсь не лезть лишний раз, но все равно в чем-то наседка, звоню, задаю дурацкие вопросы: «Вы ели или нет?» Они начинают надо мной ржать. Соня — девочка, и она беспокойство мое понимает, пишет вечером: «Мам, я дома». Антону говорить бесполезно, спросишь, почему не написал, в ответ: «Забыл, прости». И тут ничего не сделаешь.
– Порадовались за дочь, когда у нее начался роман с актером Игорем Хрипуновым? Не смутила разница в возрасте?
– Я ни на какие разницы в возрасте не реагирую. Как в одну, так и в другую сторону. Считаю, если людям хорошо вместе, есть родство душ, то и прекрасно, все остальное — ерунда.
– А вам для женского счастья нужен мужчина рядом или хорошо и в одиночестве?
– Конечно нужен. Я же живой человек. Как любой женщине, мне необходим друг, партнер, муж. Человек не рожден быть одиноким. Мне кажется, ненормально, даже странно, когда люди говорят, что им никто не нужен. Думаю, лукавят.
