За столом в школьной форме сидела девушка. Глядя на нее, трудно было поверять, что она еще школьница. Высокая прическа делала ее гораздо старше, хотя глаза оставались по-детски восторженными, удивленными и строгими. Так детство спорит с наступающей взрослостью.
Раскрытая тетрадь, два учебника лежали перед ней, и был на столе невысокий деревянный штативчик с пробирками.
…Ей очень хотелось скорее закончить школу и поступить в химический институт.
…Пришел последний месяц последнего учебного года. На улице подсыхал май, и было недалеко до экзаменов. Вспомнился вчерашний разговор с Виктором…
Она возвращалась из школы, когда Виктор догнал ее.
— Домой? — спросил он, очевидно, не зная, с чего лучше начать.
— Домой,— насмешливо ответила она, посмотрев на этого невысокого хлипкого паренька с прилизанными белыми волосами…
Они разговорились.
— Хорошо тебе,— сказал он.— У тебя химический, а у меня полная неизвестность. Родители тоже хотят, чтобы я учился в институте, а как туда попасть?
Отшумел выпускной. Так получилось, что они опять шли домой вместе. Настроение было отличное и даже чудилось, что через несколько часов они снова придут в школу, чтобы продолжить свой выпускной бал.
— А мы новую квартиру получили, — сказал ей Виктор.— Завтра уезжаем отсюда.
Она ничего не ответила — как будто не слышала.
Таня вышла из института. Она не торопилась, ведь родители придут только вечером. Рассказывать же сначала бабушке, а потом повторять все отцу с матерью ей не хотелось. «Уж лучше разом всем рассказать»,— решила она.
Таня срезалась на последнем экзамене. И, несмотря на блистательный ответ по химии, ее все-таки не приняли — не хватило баллов.
И дома она сказала, что будет снова готовиться в институт.
— Как в институт,— не поняла бабушка,— Ведь экзамены уже кончились?
— На следующий год буду готовиться.
Отец понимал все: и состояние дочери, и ее обиду, и желание, но вот только никак не мог взять в толк, что она собирается только готовиться и не думает работать. Вспомнились трудные послевоенные годы, когда он приехал из деревни в город, поступил на стройку. Потом была армия, опять стройка, вечерняя школа, вечерний институт. Захотелось рассказать обо всем этом Тане, но не успел — жена перебила.
— Конечно,— сказала Виктория Федоровна,— Танечка столько сил положила для поступления, и все оказалось напрасно. Столько ночей недосыпала! Ведь она лучше всех знала химию в школе.
— Но кроме химии есть и другие предметы,— попытался заметить отец, но мать его не слушала.
Виктория Федоровна говорила громко и напористо, словно причиной Таниной неудачи стал кто-то из присутствующих в комнате.
— Нет уж! — почти кричала она.— Пусть не работает, а только готовится в институт! Не прокормим, что ли?
Пришли длинные осенние дни, и вместе с ними пришло и грустное настроение. Таня все так же подолгу сидела за письменным столом. Не нужно было никуда торопиться, никто нигде ее не ждал, и самой видеть никого не хотелось.
Прошла осень. Выпал снег, покрыв землю тонким, почти прозрачным покрывалом. Наступил декабрь.
Как-то в новом микрорайоне, где выстроились в ряд почти одинаковые дома, Таня увидела Виктора.
— Витька! — окликнула она его.— Куда же ты делся? Как ты? Где? — затараторила она.— Я ничего о тебе не знаю.
Виктор подошел к ней, снял перчатку и протянул руку:
— Здравствуй.
Она ощутила тепло его ладони и крепко пожала пальцы.
— Я?.. Я ничего,— сказал он.— Работаю и готовлюсь в институт.
— В какой?
— В самый для Родины важный.
— А если поточнее?
— В училище. Ракетное…
— Шутишь?
— Нет, Таня. Это вполне серьезно. Мне очень хочется стать офицером.
Глаза его мечтательно загорелись. Он взглянул на мачту, где висели часы, и заторопился:
— Ну, ладно. Мне пора. А то еще на работу опоздаю. У нас с этим строго. Не хочется бригаду подводить. У нас такие хорошие ребята! Все дружные и один за одного.
Они пошли вместе по улице. Таня проводила его до трамвайной остановки.
— Заходи как-нибудь,— сказала она на прощание.
— Зайду.
Он зашел на другой же день и начал прямо с порога:
— Знаешь что? У нас в заводской лаборатории место лаборантки свободное есть. Может, пойдешь? Ты же химию любишь.
Таня счастливо улыбнулась, но тут же в глазах ее лучистых и синих появилась грусть:
— А потом ты уедешь в свое ракетное. Да?
— Уеду, Таня.
— А как же я? — робко проговорила она.
— А потом ты приедешь ко мне… в Н-ский гарнизон, Таня молчала. Рука ее лежала в теплой сильной руке Виктора.
